Опасное семейство

Поремский невольно усмехнулся, и Настя, тут же заметив это, спросила, по поводу чего его саркастическая усмешка. Но момент искренности между ними еще не наступил, и Владимир подумал, что, пожалуй, рано задевать больную, возможно, тему для хозяйки. Выход подсказала интуиция. Он ответил, что, с удовольствием разглядывая всю эту обстановку, невольно сравнил ее со своим бытом. Но ему его собственная служба устанавливает практически ненормированный рабочий день, часто без выходных и праздников, поэтому вполне достаточно квартиры в Москве, состоящей из одной комнаты и просторной, хотя и гораздо меньшей, конечно, кухни, где и собираются обычно друзья и коллеги. А из мебели — широченная тахта, шкаф, стол да стулья — необходимый минимум. В этой же квартире, больше напоминающей дворцовые помещения, по его мнению, никакие мысли о работе даже не приходили в голову.

— Здесь, — Поремский красноречиво посмотрел в ее чистые голубые глаза, — все предназначено, увы, исключительно для наслаждений. Так что нет никакого сарказма, Настя. А зависть? Есть отчасти, но зависть хорошая — приятно, когда человеку повезло.

Тема везения, как он понял, оказалась для нее неожиданной, но Настя была готова немедленно ее обсудить. А чтобы разговор принял более доверительные, дружеские формы, захотела угостить Владимира хотя бы каппуччино. Он согласился. А Настя, зарядив свой агрегат и подставив чашки, продолжала его уговаривать выпить по рюмочке. Поремский понял, что ей самой этого очень хотелось. К сожалению, он и тут не поддался соблазну, и тогда она предложила чистые напитки заменить легкими коктейлями. Владимир в данном случае не нашел причин для отказа, и она с удовольствием начала их немедленно составлять, употребив для приготовления лимоны, апельсины, оливки и всякие соки, которых у нее в доме оказалось в избытке. Она с наслаждением трясла и переворачивала в руках французский шейкер, разливала, украшала, втыкала в высокие бокалы разноцветные трубочки-соломинки и маленькие зонтики.

Потом они перешли в гостиную, уселись в низеньких креслах возле натурального камина, облицованного розовым мрамором, которым здесь, похоже, ни разу не пользовались, но охапка дров тем не менее лежала в ожидании своего часа. И ярко блестели начищенные бронзовые причиндалы, висящие на такой же кованой стойке.

После нескольких глотков коктейля Настя, видимо, совсем успокоилась и расслабилась, высоко закинула ногу на ногу, как бы «нечаянно» продемонстрировав сидящему напротив гостю восхитительные кружевные резинки своих почти прозрачных чулок. Ну, соответственно, их зрелое содержимое.

Поремский несколько растерялся. Даже приятный кофе с шапкой взбитых сливок не помог ему преодолеть неожиданно возникшую сухость в горле. Все ему казалось слишком уж нарочитым, тем более что в памяти немедленно высветилась восхитительная картинка вчерашней любовной схватки, прямо-таки ошеломившей опытного ловеласа горячей и искренней страстью. И он вдруг снова почувствовал неодолимое желание невзначай коснуться пальцами круглого, выставленного напоказ колена. Но, на его счастье, зазвонила телефонная трубка, лежащая на столике.

Настя рассеянно повела глазами и неохотно потянулась к ней. И вдруг оживилась. Теперь она только слушала, почему-то с возрастающим интересом поглядывая на своего гостя и перебивая речь абонента короткими репликами и отдельными словами:

— Ну, не может быть!.. Неужели?.. А ты?.. Ой, врешь!.. Нет, никогда тебе не поверю, потому что… В самом деле?!

Ее глаза в какой-то момент перестали блуждать по комнате, лишь задевая гостя. Продолжая прижимать трубку к своему прелестному ушку со сверкающей бриллиантовой сережкой, Настя уставилась в упор на Владимира и принялась со странным, заинтересованным выражением на лице разглядывать его, будто увидела впервые нечто невероятно привлекательное и забавное.

Поремский чувствовал себя чрезвычайно неловко под ее изучающим взглядом.

Наконец она завершила односторонний, по сути, разговор последней репликой:

— Давай вечерком пересечемся, можно здесь, и поговорим подробнее, ты меня просто заинтриговала. Ну, пока…

Она положила трубку на стол, поменяла ноги местами и засмеялась:

— А вы, Володя, смотрю, зря у нас времени не теряете, молодец, мне нравятся такие мужчины.

— В каком смысле — не теряю? — смутился, точнее, продемонстрировал смущение Поремский. Он все никак не мог вникнуть в причину ее странного веселья.

— А я вот о чем сейчас подумала…. — Настя посмотрела на свой навесной потолок, усеянный блестками утопленных в нем электрических лампочек, и, решительно скинув ногу, выпрямилась в кресле. — Вот о чем, — повторила уже твердым голосом. — Вы, я поняла, от меня все равно не отстанете и, скорее всего, добьетесь своего.

— Вы о чем, собственно? — загадочно улыбнулся Поремский.

— Да об этих проклятых акциях, о чем же еще!

— Ах, вон про что речь?.. — разочарованным тоном протянул Владимир.

— А разве у вас были какие-то другие мысли и намерения, когда вы явились сюда? — удивилась она.