Опасное соседство

— Здесь все зависит от количества и соотношения палочек и колбочек, — пояснил дед, и она вспомнила, что уже где-то читала или слышала об этом.

Сетчатка кошачьего глаза содержит два вида световых рецепторов: палочки, которые реагируют на яркость света, и колбочки, с помощью которых, собственно, глаз и различает цвета. В кошачьем глазу, говорил дед Анне, соотношение палочек и колбочек примерно двадцать пять к одному, тогда как в человеческом глазу их соотношение — четыре к одному. По мнению деда, именно эта особенность кошек указывает на их практическую неспособность различать цвета.

А через несколько дней он снова вернулся к этой теме:

— Между прочим, Анна, насчет способности кошачьих глаз различать цвета… Я тут прочитал одну статейку, так вот ее автор утверждает: есть все основания полагать, что ночные животные гораздо лучше воспринимают высокочастотные длинноволновые фотоны, чем низкочастотные, находящиеся на красном конце спектра, и, по мнению этого ученого, кошки способны различать, например, темно-голубые и красно-коричневые тона, а также, возможно, некоторые оттенки зеленого. Я же лично считаю, что они различают лишь серый, черный и белый цвета — примерно как люди в сумерках, когда освещение слабеет и колбочки становятся менее чувствительными. А для кота мышь есть мышь, и ему совершенно безразлично, какого она цвета.

Анна печально улыбнулась этим воспоминаниям и стала звать кота, однако тот уже не мог ее услышать.

Пятница давно знал всю семью последних постояльцев кемпинга, хотя сами они понятия о нем не имели. От мужчины часто пахло рыбой, а от женщины — жареным мясом и молоком; дети же пахли в точности как щенки.

Сперва Пятницу привлек именно запах рыбы: обезьяны вытащили из мусорного бачка, разорвав пластиковый пакет, целую рыбью голову и кусочки ее внутренностей.

Потом он попытался ловить крыс, и именно крыса завлекла его в то утро в прицеп, а потом дверца прицепа неожиданно захлопнулась — все это произошло как раз во время прогулки с Анной. По-настоящему Пятница встревожился, только когда почувствовал движение, и сразу отыскал узкое окно, в которое проникал свежий воздух и лились знакомые запахи, однако окно оказалось затянуто прочной сеткой. Устав от попыток подковырнуть сетку и выбраться на свободу, он в итоге сдался и стал обследовать прицеп. Два часа — по времени людей — он провел в тщетных поисках выхода, потом лег на пол и стал ждать. Порой он ненадолго задремывал, открывая глаза, только когда ритм движения менялся или прицеп начинало сильно качать. Качало довольно часто, и Пятница быстро понял, что лучше не забираться на высокие предметы, где труднее удержаться и приходится что было сил цепляться когтями.

Порой всякое движение прекращалось и звуки снаружи тоже характерным образом менялись — слышались людские голоса, и Пятница поднимал уши торчком и посматривал в ту сторону, откуда голоса звучали громче.

Громкое, звучное, чуть хрипловатое его мяуканье теперь сменилось слабым, как у котенка, жалобным и беспомощным писком. Он редко издавал подобные звуки — только в состоянии стресса или серьезных неудобств, а ему обычно удавалось избегать и того и другого, — однако сейчас его совершенно измучила жажда, а с наступлением темноты и ночной тишины она стала нестерпимой.

Шло время; свет сменялся тьмой, снаружи по-прежнему доносились голоса людей. Пятница урывками спал в течение долгих холодных ночей, а также всегда ложился, стоило возобновиться привычному движению. Температура снаружи то значительно повышалась, то резко падала, и кот часто задыхался в своем прицепе.

Однажды, когда внутри прицепа все еще было очень жарко и душно, движение вдруг прекратилось, послышался громкий скрежет, дверцу отперли, и внутрь проникли яркий свет и раскаленный, точно из духовки, воздух. Кот молнией вылетел наружу, прыгнув прямо на горячий песок, и мгновенно спрятался под автоприцепом, не решаясь пока выйти и осмотреть окрестности. Ему страшно хотелось напиться, однако, пока суета вокруг не прекратилась и не смолкли пронзительные голоса людей и лязг каких-то предметов внутри прицепа, он на открытое пространство не выходил.

Когда же наконец шум почти смолк и Пятница несколько пришел в себя, то с достоинством вышел из своего убежища, твердо намереваясь направиться домой, к Анне, где ждал его ужин и, самое главное, вода. Никогда еще в жизни ему так не хотелось пить!

Воздух постепенно становился прохладнее; спустились голубые сумерки; вокруг мелькали знакомые силуэты, огни, запахи — все это принадлежало людям, однако чуткими своими ушами Пятница улавливал и новые, очень странные звуки, а потом ветерок стал доносить незнакомые запахи дикой природы, и главное, впервые в жизни он почувствовал царственный, мускусный и очень опасный запах льва.