Опасное соседство

На востоке солнечные лучи высветили целый лес рогов гемсбоков и заблестели на их гладких шкурах, когда антилопы показались на вершинах барханов. Они застыли как статуи — этакий неподвижный фриз, — за ними Пятница наблюдал с особым интересом, потом остыл и принялся прилежно вылизывать второе плечо, решив, что пить, в конце концов, не так уж и хочется. Вода на всем огромном пространстве пустыни — на шестидесяти пяти тысячах квадратных километров, от красноватых барханов на юго-западе до саванн Ботсваны на севере, — была редкой роскошью. Река Носсоб, вдоль которой Пятница шел всю вторую половину ночи и на берегу которой сидел сейчас, почти везде пересохла настолько, что ил на ее дне превратился в пыль, как и в реке Ауоб, южном притоке Носсоб, соединявшемся с ней близ Тви-Рифирен. В их сухих руслах грунтовые воды, просачиваясь на поверхность, образовывали небольшие бочажки, так что русла были, как пунктиром, отмечены цепочкой маленьких озер, возле которых не только росли деревья, но и высились ветряные мельницы.

Примерно раз в пятьдесят лет река Носсоб становилась действительно полноводной. Река Ауоб — гораздо чаще, раз в три-четыре года, однако в ее северной части, на территории Намибии, даже в искусственных водоемах вода не сохранялась и ее не было нигде на многие сотни квадратных километров. И все же задолго до того, как люди научились собирать воду в искусственных водоемах и цистернах, так и теперь сотни тысяч копытных и тысячи хищников, от льва и леопарда до каракала и капских лисиц, каким-то чудом не только выживали, но и размножались в этой безводной пустыне. Большая часть растений Калахари — однолетники или луковичные, и из них по меньшей мере восемьдесят пять видов умеют накапливать влагу, и благодаря им утоляют жажду многие изнывающие от зноя живые существа.

Травоядные, из которых в Калахари самой крупной антилопой является канна, а самой маленькой — стинбок, щиплют напоенные росой травы, выкапывают сочные корни растений, а то и сбивают копытами с дынного дерева его плоды и таким образом утоляют жажду. А хищники удовлетворяют свою потребность в воде, лакая кровь и поедая сочную плоть своих жертв.

Эти поистине дикие края, где не дай Бог человеку заблудиться, протянулись на сотни километров к северу, и там есть такие места, в которых до сих пор могли выжить только бушмены.

Когда солнце поднялось достаточно высоко и голая белесая земля по берегам водоема стала напоминать сверкающее зеркало, Пятница спустился с дерева и стал играть с пойманной мышкой. Он подбрасывал ее в воздух, кружился, набрасывался на нее, якобы намереваясь немедленно откусить ей голову; и по меньшей мере три орла наблюдали за его игрой и видели, как поблескивает в солнечных лучах шелковистая мышиная шерстка. Тот, что был ближе остальных, орел-скоморох, легко поднялся со своей ветки, паря на широко раскрытых крыльях, захлопал ими и камнем упал вниз. Только ветерок просвистел у Пятницы над головой, и мышь исчезла в крошечном смерчике пыли. Кот кубарем откатился в сторону, ошеломленный случившимся, и на всякий случай снова забрался на дерево, растянулся на ветке и лишь тогда перевел дыхание и решился пошевелить плотно прижатыми к голове ушами.

Охотиться в таких суровых условиях всем и всегда было трудно, так что приходилось идти на определенные уступки другим; даже львы вынуждены были подчиняться этому правилу. Во время одного из множества научных исследований, для которых будто специально приспособлены эти дикие края, было установлено, что львы в Калахари убивают во время охоты всего раза в три больше животных, чем их родственники из кустарникового вельда восточного Трансвааля. Причем это отнюдь не значит, что здешние львы охотятся исключительно на крупную дичь — голубых гну, оленей или гемсбоков, которых особенно трудно поймать на открытом пространстве пустыни; напротив, их основная добыча — мелкие животные: зайцы, ушастые лисицы и дикобразы, даже котом львы здесь не побрезговали бы. Зайцы, лисицы и дикобразы — животные ночные, так что львы охотятся главным образом ночью, как и леопарды, да и сам Пятница тоже; в дневное время гепарды и орлы пытаются наверстать упущенное, и они тоже с удовольствием слопали бы такого упитанного зверька, как Пятница.

Однако же и он постепенно набирался опыта, и каждый новый, преподанный ему пустыней урок пробуждал в его голове давно уснувшую память предков; он снова становился похож на идеально приспособленного для жизни среди дикой природы первобытного кота, только главная его цель оставалась прежней и потребность достигнуть ее была столь же сильна, как потребность в пище или в сне; он был связан с миром людей узами более прочными, чем самый прочный аркан, причем сами люди даже не подозревали об этом; кроме того, он искал свою Анну. И знал, что в этих незнакомых местах ее не найдет. Он еще не понял, где она сейчас, но был уверен, что в конце концов непременно ее отыщет.