Опасное соседство

Далеко, почти у самого подножия гор, лягушки в нежно журчавшем ручейке умолкли, заслышав шаги самки леопарда. В наступившей тишине она услышала зов сына и остановилась. Вставшие торчком уши ее подрагивали от любопытства: это был явно не любовный призыв самца, да и сама она не была готова к любовным играм. Самка стала подниматься по склону горы и через какое-то время оказалась рядом с источником звука. Она тоже принялась звать, делая паузы, наклоняя голову и прислушиваясь. Вся напряженная, она осторожно подошла к тому месту, где прятался молодой леопард. Пасть ее была полуоткрыта, она нервно нюхала воздух, и наконец мать и сын коснулись носами друг друга, приветливо ворча, довольные встречей. Потом самка принялась вылизывать рану у сына на спине, а он распростерся возле нее, положив голову на лапы.

Рано утром она повела его вниз, в речное ущелье, и еще до восхода солнца оба леопарда уже достигли логова среди скал, перед которым открывалась заводь с черной водой, густо заросшая по берегам карликовыми пальмами; с тыла логово защищала крутая стена утеса. Молодой леопард, совершенно измученный даже после этого относительно короткого путешествия, рухнул на землю. Последние тридцать метров, которые пришлось идти по воде, по каменистому руслу реки, выпили у него последние силы. Здесь река пробивала себе путь меж высокими, почти вертикальными утесами, а узкие ее берега заросли почти непроходимой стеной светло-зеленых пальм. В густой зелени виднелись их переплетенные чешуйчатые стволы, сквозь которые, журча, пробиралась своей дорогой речка. Самка преодолела это препятствие в несколько мощных прыжков; она старалась не оступаться, но все-таки один раз оступилась и упала, погрузившись чуть ли не с головой в заросли, нависшие над водой, и тут же вновь выскочила на берег; с задних лап и хвоста у нее текла вода. Молодой леопард пытался подражать ей, но это оказалось невозможно. Переплетенные точно змеи, стволы пышной растительности мешали двигаться и требовали максимального напряжения всех мышц и сухожилий. Он попробовал преодолеть это препятствие прыжком, но тут же потерпел неудачу — упал куда-то во тьму, с растопыренными, точно щупальца, когтями передних лап. Вода оказалась холодной, и он громко рявкнул от боли и страха; гулкое эхо словно выстрел разнеслось по ущелью, и он стал двигаться осторожнее, где вплавь, а где ползком, прокладывая себе путь в хитросплетенье ветвей и стволов. Теперь он лежал, вывалив язык, в полумраке логова, и глаза его влажно блестели; под лоснящейся шкурой все еще слабо дрожали и перекатывались напряженные мускулы; полоска белой пены застыла на верхней губе, над обнаженными зубами. Когда свет снаружи стал более ярким, в тенистом логове почти ничего невозможно было разглядеть, разве что мелькал порой белый клык да вспыхивала серебром влажная черная шкура там, где проникший в пещеру солнечный луч касался ее. И вдруг в пещеру точно влетел рой пчел или облачко мошкары — что-то пятнистое шевельнулось в полумраке, и тут же пятнышки на шкуре самки расплылись, исчезли, и она скользнула вниз, в заросли кустарника на каменистом склоне, и пропала из виду.

Она вернулась в сумерках, наевшись до отвала, с надутым брюхом и отрыгнула груду дымящегося мяса на травку у пещеры. Молодой леопард поднял голову и сел, по-щенячьи выставив заднюю лапу. Усы его подрагивали, он некоторое время принюхивался, а потом очень медленно, припадая брюхом к земле, подполз к мясу и начал есть. Он съел эту порцию и еще одну, а потом лег и заснул. Так продолжалось целую неделю: самка охотилась на склонах горы, пока вожак небольшого стада серых косульих антилоп не прихватил с собой трех оставшихся еще в живых самок и не ушел за горы, на более безопасный конец верескового вельда, граничивший с морем. Однако молодой леопард уже успел набраться сил и быстро поправлялся. Даже израненная задняя лапа, которую он тщательно вылизывал и очищал зубами от болтавшихся по краям раны лохмотьев кожи, стала подживать, а рана на спине превратилась в длинный красновато-серый рубец. На десятый день самка перебралась в другое логово на дне оврага, в двухстах метрах отсюда, которое приготовила заранее. Там она произвела на свет троих детенышей. Один родился мертвым, и самка тут же его съела. Оставшихся двоих — оба они были пятнистые, хотя пока что больше напоминали просто серые пушистые комочки, — она перенесла в старое логово, и когда малыши, слепые и голодные, принялись жадно сосать, черный леопард присоединился к ним, и мать не протестовала.