Опасное творение

– Воды… если можно, – охрипшим голосом попросила я. В голове проносились мысли, что искатели потеряли мой след в доме крестного. Скорее всего, жандармы отправились на вокзал, чтобы перекрыть мне путь к бегству, да немного не успели. Если они расспросят оставшихся провожатых на перроне людей, то кто-нибудь обязательно вспомнит блондинку в черной вязаной кофте и широких брюках. Тогда в Париже меня будет встречать отряд жандармов. Что же делать? Лучше сойти раньше. Лимож – это слишком далеко, а из Вьерзона я смогу…

– Мадемуазель, – громко сказал проводник и, вздрогнув, я подняла на него взгляд. – Не хотел вас напугать, но когда я позвал вас первый раз, вы не услышали.

– Спасибо и… простите, – прошептала я, взяв из рук мужчины железную кружку. Во рту все пересохло от страха, и я с большим удовольствием выпила воду. Франсуа все это время молча наблюдал за мной, слегка нахмурившись.

– В поезде есть ресторан, если вдруг проголодаетесь. Очень советую жареную яичницу с беконом, – улыбнулся проводник и, поправив очки на носу, пожелал нам доброго пути.

– Пора нам занять места, – произнес Франсуа, открывая дверь и приглашая меня первой войти в вагон. – Выбирайте.

Пассажиров оказалось не больше десяти человек, в основном мужчины, видимо, ехали в другой город на работу, и две женщины с мальчиком, лет семи-восьми. Один из пассажиров презрительно скривился, когда оглядел мою одежду. Все больше женщин ходили в брюках, в Париже, так каждая вторая. Смелых мадам и мадемуазелей в провинции оказывалось в разы меньше. Если бы я не училась в Парижской Академии Создателей, то, скорее всего, на мне сейчас была бы длинная юбка или платье, тогда я точно не убежала бы от преследователей. Но сейчас меня меньше всего волновало мнение незнакомого мужчины, мой мозг отчаянно соображал какие места лучше занять. С краю? А если искатели войдут с этой стороны вагона? Нет, лучше всего посередине, будет время и на подумать, и на побег.

– Вот сюда, – я опустилась на деревянное сиденье возле окна. Небольшой рюкзак поставила на колени. Франсуа присел напротив, он был также задумчив и теперь еще поглаживал пальцами правой руки подбородок.

– Я старше вас, мадемуазель Сильвия, жизненного опыта у меня больше, а моя профессия журналиста научила наблюдать за людьми и выявлять любые изменения в их поведении. Я уверен, что вы кого-то испугались, пока смотрели в окно. Того, кто только что появился на перроне. Расскажите? – Обеспокоенный взгляд Франсуа раздражал, я не обязана была отчитываться перед ним, но хоть как-то объяснить свое поведение должна.

– Неужели, так было заметно? – Тихо спросила и вздохнула, когда маг кивнул.

– Вы побледнели, глаза расширились от ужаса, словно увидели дьявола.

«Месье де Морель, знали бы вы, что я с шестнадцати лет поклоняюсь ему. Даже клеймо есть, спрятанное под браслетом. Наша секта не просто так организована, а для сохранения чистой крови. И я все меньше надеялась на Создателя, позволившего людям стать выше магов.»

– Я… да, вы правы, – начала неуверенно, потому что дальнейшее молчание вызывало еще больше подозрений. – Мне показалось, я увидела на перроне отца. Стало страшно… понимаю, что глупо было подумать в тот момент, будто он остановит поезд. Сейчас я осознаю, что обозналась. Простите, я ввела вас в заблуждение своим… глупым страхом.

– Вам не за что извиняться, мадемуазель Сильвия. Я хотел бы вам помочь. Могу я снова спросить, почему вы сбежали из дома? –  Поинтересовался журналист. Он откинулся на спинку сиденья, чтецы отлично разбирались в людях, благодаря своей магии. Франсуа говорил полушепотом, чтобы не спугнуть трусливую мадемуазель. «Боюсь, если вы месье де Морель узнаете правду, то лично доставите меня в полицейский участок в Лиможе.» Подумала я. Надо было, что-то срочно сочинить и причем такое, чтобы журналист поверил. «Прости, папочка.»

– Дело в том, что я недавно закончила Парижскую Академию Создателей и хотела остаться в столице, а у отца были другие планы насчет меня. Но я не смогла бы жить в Бордо. Понимаете? – Я постаралась сделать, как можно  жалостное выражение лица. Даже вышло пустить слезу, когда вспомнила раненого отца. Я не хотела уезжать… предлагала забраться ему на заднее сиденье машины. Мы бы успели… нет… не успели бы. И я это тоже знала, но не могла его бросить, и лишь слова отца заставили передумать: «Монсеньор, ждет тебя, Виви. Я не хотел тебе говорить, но не будет других претенденток. Ты единственная создательница, способная сотворить нечто, что остановит людей. Больше никто. Иди. Иначе мы проиграем.»

– Понимаю, – улыбнулся чтец и сложил руки на груди. – Почему вы не хотите назвать свою фамилию?

– Это так важно? – Я смахнула слезу, судорожно соображая, что ответить. Журналист цеплялся, не хуже бульдога.

– Вы же не преступница, которая скрывается от жандармов. – Усмехнулся чтец, а я вцепилась пальцами в колени, стараясь из всех сил не показать, как шокирована проницательностью Франсуа.