Опасность

— А чем же вы, по-вашему, занимаетесь? — бесцеремонно оборвал его небритый гауптман. — Вот вы сами сказали корреспонденту, — гость ткнул пальцем с обкусанным ногтем в злополучную газетную заметку, — «если удастся высвободить энергию, которую таят в себе радиоактивные элементы, ее тротиловый эквивалент составил бы…»

Отто Ган застонал про себя. Ну почему он сразу не подал на газету в суд? Или, по крайней мере, почему не вызвал редактора на дуэль? В молодости студент-физик Отто, помнится, неплохо фехтовал.

— Ничего подобного я не говорил и сказать не мог, — устало произнес профессор. — Эта безграмотная фраза — целиком на совести репортера «Берлинер Тагеблатт». Тротиловый эквивалент здесь абсолютно ни к чему…

— Но позвольте! — упрямо сказал гауптман, таращась то на Гана, то на свои вырезки. — Я веду учет вашей физике. Вот… В 1903 году фрау Кюри открыла радий… В 1909 году герр Содди открыл распад радиоактивного атома… В том же году вы, профессор, вместе с фройляйн Мейтнер открыли…

Отто Ган издал глубокий вздох.

— Драгоценный мой гауптман, — чуть ли не простонал он. — Я ценю вашу самоотверженность. Но все, о чем вы толкуете, не имеет ни малейшего отношения к бомбардировкам русских или французских позиций. И к бывшим, и к будущим. Проблема энергии атомного ядра представляет сугубо теоретический интерес. И притом, извините, только для узких специалистов вроде меня или Лизы Мейтнер. Я ведь не берусь толковать с вами о бипланах и «цеппелинах», верно?

Гость пристально посмотрел в глаза профессору.

— Тогда почему же, — недоверчиво проговорил он, — во время битвы на Марне ваша фрау Кюри, я читал, перевезла свой запас радия из Парижа в Бордо, подальше от линии фронта? Чего она боялась?

Отто Ган постарался взять себя в руки. Если он сейчас же не выпроводит гостя, этот бессмысленный разговор может продлиться бог знает сколько времени.

— Одна десятая грамма чистой соли радия стоит сегодня пятнадцать тысяч долларов, — медленно, с нажимом произнес он. — Использование в военном деле такого дорогого элемента — даже если бы его и можно было как-то использовать в бомбах! — разорило бы даже богатую страну вроде Североамериканских Соединенных Штатов. Прошу вас, выкиньте из головы мысль о радиевой бомбе. Это чушь, бред, выдумка безграмотных газетчиков… Вы меня понимаете?

К счастью, внушительная сумма в долларах произвела на гауптмана впечатление.

— Пятнадцать тысяч, — забормотал он. — Это, если перевести в марки по сегодняшнему курсу…

— Именно, — подтвердил профессор Ган, радуясь своей сообразительности. — Дешевле делать бомбы из золота.

С этим словами он быстро собрал гауптмановы вырезки обратно в папку, сунул ее в руку гостю, подал ему трость и осторожно начал подталкивать к двери. Теперь гауптман не сопротивлялся, больше не спорил и позволил физику дать выпроводить себя на улицу.

Когда фрау Бюхнер, нагруженная свертками, вернулась с базара, она застала герра профессора в бодром расположении духа. Лист бумаги, лежащий на столе перед ним, был исписан почти до конца. Раздражение, вызванное нелепым спором с хромоногим гауптманом, неожиданно принесло свои плоды: формулировка, которая так долго не давалась в руки, теперь возникла в голове будто бы сама собой. «Явление ядерной изомерии» — вот как это будет называться. Да, именно так. «Лизе наверняка понравится, — подумал Отто Ган. — Она обожает четкость формулировок».

— Ваш посетитель уже ушел? — поинтересовалась фрау Бюхнер.

— Да, мне довольно быстро удалось его выставить, — не без гордости ответил ученый. — Псих, разумеется. Помешался на бомбах. Некто Гейринк… или Геринг. Точно, Геринг. Если еще когда-нибудь придет, скажите ему, что меня нет дома.

Глава третья Минус один, минус два, минус три…