Опасность

Тем временем Андропов легонько постучал по столу, призывая присутствующих к порядку, так что от последнего «Правильно!», запоздало выдавленного кем-то сзади (кажется, Демичевым), уцелел только первый слог.

– Пожалуйста, товарищ Федорчук, – холодно проговорил Андропов. – Сообщите нам все факты, которыми вы в настоящий момент располагаете. Ну же, мы ждем!

Константин Устинович с радостью увидел, как побагровевший Федорчук вскочил со своего стула, словно бы подброшенный вверх крепким пинком под зад, и, держа в руках веер мятых листков, испуганно зачастил:

– Сегодня в 17.05 в Приемную ЦК КПСС позвонил неизвестный и стал угрожать терактом, если, как он выразился, руководство партии и правительства не прекратит в стране этот бардак. Вверенный мне Комитет государственной безопасности, его Пятое и Девятое управления сейчас пытаются установить личность звонившего. В связи с чрезвычайными обстоятельствами к поискам подключены войска специализированного назначения в составе Первого Главного Управления, а именно группа Б, группа «Каскад» и группа «Зенит». На восемнадцать часов тридцать минут новыми данными по этому делу мы, к сожалению, не располагаем.

Секунд на двадцать воцарилась тишина, а затем чей-то голос из угла (кажется, Катушева) осторожно поинтересовался:

– «Каскад» – это те парни, которые дворец Амина брали?

– Так точно, – покорно отрапортовал Федорчук. После этих слов в кабинете возник легкий шумок.

Андропову вновь пришлось сердито постучать по крышке стола.

– Не отвлекайтесь, товарищи, – чуть повысив голос, произнес он, бросая не самый теплый взгляд на задавшего неуместный вопрос. – Председателю Комитета госбезопасности лучше знать, какие подразделения подключать к этому делу. Если нужен «Каскад» – значит, так тому и быть. Правильно, товарищ Федорчук?

– Так точно, – деревянным голосом ответил багровый председатель КГБ. Он машинально то сминал, то аккуратно расправлял злополучные листки бумаги, которые держал в руках. Со стороны можно было подумать, что Федорчуку не терпится в туалет.

– Мне кажется, товарищи, – сурово заметил Андропов, укоризненно поглядывая в угол, куда забился, кажется, Катушев, – что не все из присутствующих осознают серьезность угрозы. Я попросил бы товарища Федорчука разъяснить одно из слов, упомянутое в его сообщении о телефонном звонке в Приемную ЦК…

Председатель КГБ растерянно посмотрел на Андропова, расправил один из нервно смятых листков и сказал:

– Вы имеете в виду слово бардак, Юрий Владимирович? Сотрудники нашего Аналитического управления провели, – Федорчук тревожно приник к бумажке и затем продолжил, – кон-тент-ана-лиз и предполагают, что в бардак неустановленный террорист мог вложить три разных значения. Во-первых, он мог иметь в виду…

В дальнем конце кабинета кто-то не выдержал и полузадушенно хихикнул. Кажется, Пономарев.

Федорчук немедленно сбился и принялся судорожно шарить глазами по спасительной бумажке, отыскивая нужную строчку. Вид у него был самый жалкий.

«Спекся Федорчук, – удовлетворенно подумал Черненко. – Чем бы ни кончилось дело, в Комитете он не задержится… Черт, ну как же там дальше, в этом стихотворении?»

Андропов нахмурился.

– Борис Николаевич, вы не правы, – процедил он, обращаясь к Пономареву. – Ничего смешного в данной ситуации я не вижу. А вы тем более не правы, товарищ Федорчук, – добавил он, глядя на председателя КГБ, который к тому времени успел превратиться из багрового в ярко-красного.

– Виноват, – пробормотал Федорчук, пытаясь утереть выступивший на лбу пот одним из скомканных листочков. Неприятные шуршащие звуки тотчас же заполнили комнату. Еще кто-то в дальнем углу сдавленно захихикал и немедленно постарался замаскировать свою вылазку громким вымученным кашлем. Кажется, это был Долгих.

– Прошу внимания, товарищи, – весьма нелюбезным тоном вновь призвал всех к порядку Андропов и постучал по столу уже погромче. – А если вы, товарищ Долгих, простужены, то извольте сидеть дома…

Возникла пауза, которую опять попытался заполнить Федорчук. Судя по всему, он нашел нужную строчку и прижал ее ногтем, чтобы та не вырвалась.

– Наши аналитики полагают, – срывающимся голосом объявил председатель Комитета, – что под вышеупомянутым словом бардак звонивший мог подразумевать, с одной стороны…

Упреждая аполитичные смешки своих коллег, Юрий Владимирович быстро перебил Федорчука.

– Я не о том слове вас спросил, – с нескрываемым раздражением проговорил он, делая досадливый жест рукой. – Объясните собравшимся товарищам, какой смысл вы вкладывали в слово теракт.

Федорчук просиял: наконец-то он понял, что от него хотят.

– Звонивший имел в виду взрыв ядерной бомбы в центре Москвы, – четко отрапортовал он. – Он так и сказал по телефону: мол, взорву атомную бомбу.

В кабинете наступила напряженная, звенящая тишина. Всем сразу стало не до шуток. Только Гришин, испуганный перспективой оказаться крайним во всей этой истории, робко поинтересовался:

– А какие мы имеем основания ему верить? Лично я до сегодняшнего дня никаких сигналов о том, что ядерное устройство…