Опасность в бриллиантах

Подозрения Хоксуэлла ничего не значили. Даже Саммерхейз умел прочитать в самой невинной корреспонденции больше, чем лежало на поверхности. А вот Олбрайтон был хорошо обученным дознавателем. И если он предполагает, что происходит что-то, скорее всего так и есть.

— Вы кажетесь мне озабоченным. Это что, опасно?

— Не думаю. Во всяком случае, не прямо сейчас.

— Это не очень-то успокаивает. Может быть, стоит поделиться с мужьями остальных жен?

— Я уверен, что в конечном итоге дело не в наших женах. Дело в миссис Джойс.

Проклятие…

— Тогда забудьте про свое философское недоумение и расскажите мне сейчас же.

— Я поделюсь тем, чем могу. Первое, что вам необходимо знать, вот что. Моя жена сейчас не на какой-то вечеринке, пока еще нет. Она попросила меня явиться домой к трем часам, причем сильно на этом настаивала. Я подозреваю, что в три часа ей «внезапно» потребуется куда-то пойти и она попросит меня сопровождать ее.

— Это странно.

— Еще более странно то, что по пути сюда я встретил Хоксуэлла. Его тоже попросили вернуться домой в три часа. И его жена до сих пор дома.

— Думаю, вполне возможно, что Дафна и леди Себастьян должны о чем-то поговорить наедине, а остальные подойдут позже.

Похоже, Олбрайтона он этим не убедил, впрочем, и себя тоже.

— Вы должны простить меня за то, что я собираюсь еще сказать вам, Каслфорд, и за то, что уже сделал, потому что вы меня об этом не просили, а подобный поступок нельзя считать целиком порядочным.

— Черт, ладно. Я отпускаю вам все грехи, по только если вы выскажетесь откровенно, и покончим с этим.

— Я последовал за миссис Джойс, когда она вышла сегодня из вашего дома.

До чего это типично для Олбрайтона: выторговать прощение до того, как сказать правду. Каслфорд даже не скрывал своего возмущения.

— Да как вы посмели!

— Я уловил неясный дух интриги еще две недели назад, а со временем он только усилился. Мне не нравится чуять подобные вещи в собственном доме. А теперь послушайте, почему я обратил внимание на миссис Джойс. Две замешанные в это женщины беременны и вряд ли могут стать центром этой интриги. Из оставшихся двух… ну, жизнь леди Хоксуэлл сейчас стала открытой книгой, так? Все ее секреты позади. И только в отношении миссис Джойс до сих пор возникают вопросы.

Значит, Олбрайтон тоже это заметил. Разумеется, он заметил. Замечать неясности и дыры в любой истории — это то, чем он занимается.

Каслфорд уже начал подбирать нужные слова, чтобы из лояльности к Дафне положить всему конец, но сам себя остановил. Раз Олбрайтон пришел к нему, значит, этому есть причина, которую тот еще не объяснил.

— В общем, я нашел весьма странным то, что моя жена просит меня быть дома ровно в три часа, хотя никогда не отличалась подобной точностью, поэтому я решил, что, вполне возможно, вся причина в миссис Джойс, и стал за ней следить. Она пошла вовсе не к леди Себастьян и не к леди Хоксуэлл, а в совершенно другое место. — Он сунул руку в карман сюртука и вытащил клочок бумаги с написанным на нем адресом.

Каслфорд глянул.

— И кто там живет?

— Я справился у соседки-модистки. Она сказала, что дом сдавался в аренду, а четыре дня назад в него заселились. Не придумав ничего лучшего, я обратился к агенту по недвижимости.

— И кто снял дом?

Олбрайтон посмотрел на него с несколько странной осторожностью.

— Женщина по имени мисс Эйвонли. Вы ее знаете?

Каслфорд снова взглянул на клочок бумаги.

— Я ее знаю. — По крайней мере, он думал, что знает. — Похоже, именно в этом доме сегодня состоится вечеринка, Олбрайтон. Надеюсь, когда ваша жена попросит вас сопровождать ее, вы пойдете?

— Думаю, лучше мне пойти.

— Я тоже так думаю. Предполагаю, что мисс Эйвонли будет очень разочарована, если в ее салон придут не все приглашенные.

Олбрайтон ушел, чтобы успеть вернуться домой к трем часам. Во всяком случае, он там будет, подумал Каслфорд. И Хоксуэлл — тоже, а возможно, и Саммерхейз.

А это значит, что единственный человек из их кружка, не получивший приглашения на этот прием, — герцог Каслфорд.

Дафна устроилась в простом кресле, стоявшем в гостиной дома на Берд-стрит. Дом был хорошо обставлен и выглядел довольно элегантно. Он говорил об аристократизме, но не о большом достатке.

Экипажей на улице было совсем немного. В этом квартале располагалась всего одна лавка, лавка модистки, поэтому прохожие здесь почти не ходили.

— Кажется, он приехал, — сказала Маргарет, вбежав в гостиную, и выглянула в окно. — Перед домом остановилась карета.

Дафна встала и тоже подошла к окну. Повернув Маргарет к себе лицом, она тщательно расправила оборку ее чепца.

— Ты справишься? Мне в общем-то не нужна экономка. Я сама могу открыть дверь и принять его внизу, в утренней гостиной.

— Я справлюсь. — Маргарет приняла решительный вид и постаралась смотреть не так испуганно. Все, я пошла.