Опасность желания

— Как будто… — Залившись краской, она все равно засмеялась. — Ты делаешь, сам знаешь что.

— Нет. Я сейчас ничего не делаю. Я только думаю о том, что буду делать. И планирую заняться этим позже. Намного позже. Помни об этом, когда мальчики из церковного хора станут соблазнять тебя.

Где-то под кожей поселился жар, который будоражил, пьянил, не давал покоя. Вечер превратился в бесконечный вихрь. После первого танца виконтесса стала знакомить ее с новыми людьми, и Меггс безупречно играла свою роль, скромно принимала приглашения и танцевала с джентльменами, улыбаясь, но почти не раскрывая рта, а если и говорила, то ничего не рассказывала о себе. Все было очень мило, тихо, приятно.

Поэтому Меггс расслабилась и оказалась неготовой к новой встрече. Не ожидая никакого подвоха, она подошла вслед за виконтессой к сидевшей у стены пожилой женщине.

— Моя дорогая Анна, — приветствовала мать Хью свою давнюю подругу, — позволь тебе представить мою протеже мисс Эванс. Маргарет, я хотела бы познакомить тебя с моей лучшей подругой, ее светлостью вдовствующей герцогиней Фенмор.

Меггс обратилась в столб, почувствовав, как сердце в груди перестало биться и разлетелось на ледяные осколки. Но ей только показалось, что оно перестало стучать, потому что она продолжала стоять на месте, видеть, слышать и дышать, вот только никак не могла вымолвить ни слова, не в силах нарушить повисшее ледяное молчание.

— Ваша светлость, — наконец выговорила она и посмотрела старухе прямо в глаза, исполненная решимости не моргать и уж тем более не запинаться. В ее голосе был лед и что-то еще, чего она не смогла скрыть, — вина и жгучая ненависть.

Старая дама выглядела заметно встревоженной и захваченной врасплох почти оскорбительным тоном, но она лучше владела собой.

— Прошу прощения, мисс…

— Мисс Эванс, — подсказала виконтесса, нахмурилась и недоуменно посмотрела на Меггс. — Это моя дальняя родственница… С тобой все в порядке, дорогая?

Меггс не могла отвести глаз от герцогини, которая смотрела на нее озадаченно и взволнованно. Меггс знала, что должна что-то сказать, возможно, извиниться, но не могла вымолвить ни слова и только сверлила старуху взглядом. Потом откуда-то появился Хью, что-то пробормотал насчет жары и необходимости выйти на свежий воздух и потащил Меггс прочь, крепко держа за локоть.

— Что на тебя нашло? — прошипел Хью, устремив на нее пристальный немигающий взгляд. — Ты восстанавливаешь против себя герцогиню Фенмор. Не забывай, что ты скромная молоденькая безмозглая дурочка и должна вести себя соответственно.

— Мне очень жаль, — солгала Меггс, и Хью понял это по ее голосу, который все еще дрожал.

— Меггс, что происходит?

Как она могла объяснить? Все равно он не поверит.

— Ничего. Ты прав, здесь очень жарко и душно.

— Попробуй запомнить, что твое поведение непосредственно отразится на моей матери.

Упоминание виконтессы произвело впечатление.

— Да, — согласилась она, — я понимаю. Извини, мне нужно зайти в дамскую комнату.

Теперь Меггс действительно сожалела. Она чувствовала себя ужасно. Смятение чувств последних недель было ничем по сравнению с кипевшим теперь в ее душе ядом. Меггс тысячи раз представляла себе этот момент, но в своем воображении она всегда была ликующей победительницей, а на долю старой дамы выпадали слезы и раскаяние. Но действительность оказалась ужасной — неловкой и неприятной. Все началось и закончилось раньше, чем она успела собраться и что-то сказать.

В дамской комнате стояли бокалы, наполненные искрящимся шампанским. Меггс взяла один и выпила залпом. Пузырьки защекотали в носу, она собралась чихнуть, но не чихнула и взяла второй, чтобы справиться с режущей сухостью в горле. Неудивительно, что многим людям нравится этот чудесный напиток. Вино было легким и сладким. Оно имело вкус надежды.

Меггс сделала один глоток. И еще один.

Кому нужна одна жалкая старая дама? Уж точно не ей. Есть еще мальчики из церковного хора. Лучше обратить внимание на них.

Леди Бэлфор взяла сына за руку:

— Хью, дорогой, позволь дать тебе один материнский совет. Ты сводишь на нет мой великолепный триумф с твоей милейшей мисс Эванс, поскольку мечешься по залу со свирепой физиономией воинственного дикаря.

— Она не моя мисс Эванс.

— Правда? Зачем тогда все это? Брось, Хью, ты прозрачен, как оконное стекло. А теперь пойдем со мной. Ты уставился на мистера Блайтвина, танцующего с мисс Эванс, с такой яростью, словно хочешь придушить его.

Хью вспомнил, как сказал нечто подобное своему другу полковнику Руперту Делакорту. Ну и что с ним стало? Связан по рукам и ногам восхитительной мисс Бурк. Но ведь восхитительная мисс Бурк не была лгуньей, карманницей и взломщицей. Она не была «первоклассной воровкой».