Опасности диких стран

— Да! — воскликнул пленник, и глаза его сверкнули. — Да, они пали от его руки! Никто не был помилован, потому что они были из семьи Венонги.

— Венонга — великий предводитель! — вскричал Черный Коршун. — У меня теперь нет детей, но он отнял также детей и у белых!

— Да, у белых! Отнял и сына у доброго отца — у мирного квакера, которого шавнии называли Онваес, — сказал Натан.

Венонга пошатнулся, словно громом пораженный, и диким взглядом уставился на пленника.

— Мой брат — великий колдун! — воскликнул он. — Он знает все и говорит правду. Венонга великий предводитель: он снял скальп с квакера.

— И с его жены и детей! — добавил Натан громовым голосом, бросая на предводителя гневные взгляды. — Никого из них ты не пощадил! Ты убил их всех! А он, несчастный супруг и отец, был другом шавниев, другом Венонги!

— Белые — собаки и разбойники! — возразил предводитель. — Квакер был мой брат, но я убил его потому, что я люблю кровь белых. Мой народ горевал о квакере, но я… я воин! Я не раскаиваюсь в этом и не боюсь ничего!

Натан взглянул туда, куда с торжеством указал предводитель: там он увидел скальп и кудри, которые когда-то украшали головки невинных детей. Он задрожал всем телом, в глазах у него помутилось, и в каком-то судорожном припадке он бессильно откинулся на кожи.

— Мой брат великий колдун! — продолжал Венонга. — Он должен указать мне Дшибеннёнозе! Или же он умрет.

— Предводитель лжет! — вскричал Натан насмешливо: — Он боится Дшибеннёнозе и только хвастается перед пленником.

— Я — предводитель и великий воин! Я буду сражаться с защитником белых! Укажи мне Дшибеннёнозе!

— А вот когда ты можешь увидеть его!.. — крикнул Натан с необыкновенной живостью: — Разруби мои оковы, и я приведу тебе Дшибеннёнозе!

Сказав это, Натан протянул ему свои ноги, чтобы Венонга одним ударом топора мог освободить его от уз. Венонга, однако, медлил из привычной осторожности и предусмотрительности.

— Ха! — крикнул Натан с той же насмешкой. — Предводитель хочет поразить Дшибеннёнозе и боится безоружного пленного.

Насмешка подействовала. Топор упал и разрубил ремни. Натан подставил руки, но Венонга вновь помедлил.

— Предводитель увидит Дшибеннёнозе! — вскричал Натан, и последние ремни распались.

Пленник обернулся и, устремив дикие, огненные взгляды на Венонгу, пронзительно засмеялся и подвинулся к нему на шаг ближе.

— Вот, смотри! — громко закричал он. — Твоя воля исполнена! Я губитель твоего народа! Это я принес несчастье тебе и твоей семье!

И, прежде чем пораженный неожиданностью Венонга успел прийти в себя, Натан, как голодный волк, кинулся на него с бешенством, схватил его одной рукой за горло, другой вырвал у него стальной топор, бросил врага на землю и, не выпуская его из мощной руки, с такой силой нанес ему удар топором, что кровь потоком хлынула из разрубленного черепа. Еще удар — и Венонги уже не было в живых…

Точно так несколько лет тому назад сам он с нечеловеческой свирепостью погубил жену и детей Натана.

— Умри, собака! — крикнул ему теперь Натан. — На-конец-то, наконец ты в моей власти!.. Да, ты умрешь!

И еще один удар нанес он врагу; потом вонзил топор ему в грудь, сорвал с его пояса нож для скальпирования и быстро, одним надрезом отделил кожу от головы индейца. Затем он сделал крестообразный надрез на груди — знак страшного Дшибеннёнозе. Потом он с тоской посмотрел на скальпы, локоны и волосы своих собственных детей, убитых Венонгой, и, содрогнувшись, поспешно бросился к. двери хижины и ушел из деревни. Но в каком-то безумном, диком возбуждении не удержался он, чтобы не испустить пронзительного крика, который возвещал об исполнении давно желанной и наконец удовлетворенной мести. Крик этот, пронзивший тишину ночи, разбудил не одного воина и не одну мать. Но подобные звуки были так привычны для деревни, что беспокойство вскоре улеглось: женщины и воины снова погрузились в сон, а тело их предводителя остывало в собственном жилище, на голой земле, незамеченное и неотомщенное.

Глава двадцать вторая НАПАДЕНИЕ

Роланд ночью спал беспокойно. Проснулся он рано утром от страшного шума, поднявшегося в деревне. Сперва послышался долгий, пронзительный, зловещий женский крик; ему в ответ раздался дикий мужской, а на этот отозвались и повторялись вновь и вновь другие голоса, пока они не слились в единый вопль ужаса и отчаяния.