Опасности и правда

– Ты ведь не настолько жестока.

Нет, конечно. По правде говоря, я не собиралась ничего говорить Александру, а лишь хотела припугнуть Оуэна, чтобы он мне все рассказал. По этой причине я придала лицу безжалостное выражение.

– Хочешь узнать на практике?

И тогда Оуэн тихим шепотом все мне рассказал.

Начнем с того, что Мелани Кэш была вовсе не Кэш. Она была кузиной Непревзойденных лжецов по материнской линии, так что фамилия Кэш не фигурировала в ее личных документах. Оставшись сиротой, она поступила под опеку матери Эгана, Адрика и Александра, вместе с которыми жила с девяти лет. Они учились в одной школе и ездили в одни и те же лагеря, но Эдриен Кэш всегда требовал, чтобы она держалась подальше от тусовок, репортеров и всяких мест, где ее могут сфотографировать или взять интервью. Так что Мелани тоже была частью семьи, но примерно на правах щенка: вроде бы его и любят, но явно недостаточно, чтобы брать с собой или показывать гостям.

Проблема с Мелани заключалась в том, что во время несчастного случая, когда погибла ее мать, она тоже пострадала, ударившись головой и получив «черепно-мозговую травму средней тяжести», и несколько недель пролежала в коме. Когда она очнулась, стало очевидно, что последствия травмы дают о себе знать. Помимо постоянной усталости, нехватки жизненных сил, бессонницы, смены настроения, амнезии, невозможности сосредоточиться и ясно мыслить, у нее обнаружились психические расстройства.

– Шизоаффективное расстройство, – уточнил Оуэн. С минуту подумав, словно вспоминая что-то, прочитанное в интернете или услышанное от кого-то из Кэшей, он пояснил: – Шизофрения и биполярное расстройство разом. Два в одном, как в рекламе.

Мать ребят была уверена, что Мелани требуется надлежащее лечение. Между двенадцатью и тринадцатью годами у девочки было несколько сильных и странных припадков: гнев, депрессия, маниакальная тревожность… Но всякий раз она потом приходила в норму. Благодаря лекарствам и терапии ей удавалось вести нормальную жизнь, поэтому не было необходимости держать ее взаперти, и она без особых проблем росла вместе с кузенами.

Озабоченность на лице Оуэна не предвещала ничего хорошего.

– Сказать по правде, на самом деле она создавала множество проблем, причем не только дяде и тете, – печально и задумчиво пояснил он. – Несмотря ни на что, она была очень умной. Мы считали, что она принимает таблетки, но на самом деле она их выбрасывала…

Я настолько растерялась, что в недоумении ляпнула:

– Значит, она не была жертвой?

Оуэн цокнул языком и состроил гримасу отвращения.

– Жертвой чего? – ответил он таким тоном, словно я спросила о чем-то абсурдном. Потом вдруг безумно рассмеялся. – Мелани – прирожденный манипулятор. Она знала, как заставить всех троих плясать под свою дудку, знала, как себя с ними вести, а лучше всего знала, как осложнять им жизнь.

Ну и дела!

В таком случае что означают все «улики» из мобильника Мелани, в которых Эган представал монстром? Зачем она их собирала, если не была жертвой? Только потому, что сама была стервой?

– И как же она ими манипулировала? – спросила я, безумно заинтригованная.

– Несчастный случай оставил свои последствия, – объяснил Оуэн, – и она пользовалась этим, чтобы вызвать жалость. Когда она приехала, такая хрупкая и беспомощная, все трое старались оберегать ее и заботиться о ней, как о слабенькой младшей сестренке, но, когда она начала создавать серьезные проблемы, Эган понял, что нельзя давать ей столько свободы.

– Какие именно проблемы она создавала? – спросила я.

Оуэн раздраженно покачал головой, давая понять, что эти разговоры его нервируют и злят, он предпочел бы навсегда закрыть эту тему, а не обсуждать ее.

– Устраивала скандалы и драки на пустом месте, убегала из дома, бессовестно лгала, воровала деньги, угрожала покончить с собой… Только Эган понимал, что она делает это намеренно, и стал проявлять к ней строгость. Из-за этого они постоянно ссорились. Он следил за ней, потому что она все время пыталась его подставить, чтобы Эдриен отослал его подальше. Тогда Эган стал ей угрожать, что отправит ее в психушку. – Здесь Оуэн тяжко вздохнул. – Угрозы ее взбесили, потому что она не считала себя сумасшедшей. Тем не менее… она такая и есть.

Оуэн с минуту поколебался: возможно, раздумывал, как продолжить.

– Она не из тех сумасшедших, что часами сидят на скамейке и разговаривают с невидимыми птицами, – произнес он наконец. – Она из тех, кто строит зловещие планы… скажем, как инсценировать собственную смерть, чтобы избавиться от опеки и, быть может, даже заточения. Понимаешь?

Че-е-ерт! Конечно, я понимала. Ну хорошо, положим, я тоже разработала план мести за брата, но с тех пор, как приехала в Тагус, и до этой минуты в гостиной с Оуэном уже несколько раз пожалела об этом. Я не страдала никакими психическими расстройствами, зато, очевидно, страдала феноменальной глупостью.

– Получается, только Эган был в курсе, – сказала я.