Опасности любви

Они рубились с врагом. Люциан удивлялся своей жестокости. Что с ним стало? Вулфгар успокаивал его, говоря, что он избавляет мир от созданий много худших, чем сам Люциан. Однако он сомневался, дано ли ему право судить, кто должен жить, а кто — умереть.

Когда наступал рассвет, к Люциану приходила Игрения. Они любили друг друга.

— Почему ты уходишь? — спрашивал он ее.

— А почему ты спишь при свете дня? — отвечала на вопрос вопросом Игрения.

— Потому что теперь я чудовище, — обычно говорил он. — А ты всегда будешь ангелом.

И тем не менее в его нынешней жизни случались приятные мгновения.

Но вскоре после наступления сумерек Игрения исчезала.

— Она упала в море, — однажды ночью сказал Вулфгар, — но оно выбросило ее назад.

Ирландцы называют ее дочерью моря. Впрочем, имеет ли это значение? Ведь у вас есть время, которое вы можете проводить вместе, и какая разница, где вы встречаетесь… Эти часы гораздо дороже времени, которое мужчины делят со своими женами.

Действительно, мгновения любви были драгоценными, и их никогда не хватало. Они жили в рыбацкой деревушке. Днем в доме всегда было темно, потому что от яркого солнечного света он терял силы, слабел, не мог двигаться. Когда приближался рассвет, Люциан был особенно беспомощным. Но он должен был подниматься. Его ангел-жена, единственная причина существования на земле, приходила к нему с рассветом и исчезала после наступления сумерек. И все-таки в будущем, называемом вечностью, он станет вспоминать те дни, когда они с женой сидели в резных деревянных креслах, выслушивали людей и правили в мире проклятых… Он будет всегда помнить ее голос. То, как она приветствовала вновь пришедших и старых друзей, как она радовалась им. Он никогда не забудет ее глаза цвета моря. В них он видел, как плещутся волны… Отблески заката. То, что они вместе обрели, и то, что вместе потеряли…

Эйдон, король прибрежных ирландцев, сам пришел к Люциану. Он сразу понравился ему. Эйдон был мужественным человеком.

Ард-Ри, верховный правитель, король всех ирландцев, который сидел в Таре, прислал Люциану весть, что его осадили захватчики с дальнего севера. Это были абсолютно дикие люди. Объяснялись они на непонятном языке, и казалось им было неведомо чувство страха. В битве они совершенно теряли голову. Человеческая жизнь для них ничего не стоила. Сейчас Ард-Ри был в их власти. Правители более мелкого масштаба присылали свои сожаления и извинения, ничем не могли помочь. А может быть, не хотели ввязываться, боялись. О таких вещах не говорят вслух. Также вслух не говорилось, что враг обладает и потусторонними силами.

Игрения с замиранием сердца слушала рассказы о том, как эти варвары убивали детей, как не щадили ни женщин, ни стариков. Когда Люциан остался с ней наедине, то напомнил, что является таким же безжалостным созданием.

Игрения не соглашалась, не верила в это. Но Люциан хорошо помнил день, когда впервые понял, что никогда не сможет обойтись без крови.

В тот же вечер было решено, что он отправится в Тару и поможет Ард-Ри.

Игрения ушла, когда сгустилась тьма и наступило царство теней. Люциан видел, как она скрылась в море, сбросив на песок шелковые и меховые одежды.

Когда-то он очень любил море. Теперь морская вода была для него смертельно опасна. Но он все же ходил по берегу, слушал шум волн, любил смотреть на горизонт. Он заметил плавник дельфина, потом еще одного, и еще, и еще… Неужели они встречают Игрению?

Люциан завороженно смотрел на бурлящие воды, потом тряхнул головой и пошел назад, прочь от берега. С рассветом он и его воины отплывают…

Жестокие враги Ард-Ри были людьми, хотя назвать их можно было с трудом. Это были изверги, для которых человеческая жизнь не имела никакой ценности. Они не боялись ничего. Осаждали деревянные стены Тары, безжалостно убивая всех, кто попадался им на пути.

Для Люциана сражение превратилось в настоящий пир. Можно было не испытывать угрызения совести, разрывая врага на части и упиваясь кровью.

Среди тех, кто пришел с Люцианом, были подобные ему. Он научился узнавать их мгновенно. Более того, он чувствовал существование подобных себе за тысячи, километров.

В считанные дни воины Люциана расправились с варварами и покинула владения Ард-Ри.

Возвращаясь на остров Мертвых, Люциан почувствовал новое беспокойство, беспокойство во тьме того, что когда-то было душой.

София! Его вдруг охватил страх. Ужас, который он давно забыл, не покидал его на протяжении всего пути домой.

На рассвете Люциан возвратился в рыбацкую деревню. Игрении в хижине не оказалось, и тогда он побежал на берег моря. Там стояла толпа людей. Когда он приблизился, они расступились.

Люциан увидел Игрению. Она лежала на сыром песке. Ее тело пронзило рыбацкое копье. Люциан упал на колени. Слабеющая рука коснулась его лица. Ее глаза цвета моря смотрели на него, а холодные пальцы гладили его щеки.

— Любовь моя… — прошептали ее губы, рука бессильно упала, глаза закрылись. Густые ресницы опустились и навсегда скрыли от нее красоту мира.

Люциан поднял голову и увидел Софию, которая стояла рядом с Дарианом. Они с вызовом смотрели на него.