Опасные чары

— Не сразу. Но после того как я совершенно недвусмысленно дал понять, что ее планы относительно брачных со мной уз абсолютно нереальны, она взорвалась и выложила все начистоту. — Мануэль ласково перебирал пальчики Джули. — Долорес вспыльчива, но, мне думается, безобидна. Когда мы поженимся, она, вероятно, полюбит тебя, если мы, разумеется, с ней в самом деле встретимся.

— Поцелуй меня, Мануэль. У нас осталось мало времени, а я так тебя люблю.

Мануэль охотно исполнил просьбу, но крепко держал свои эмоции в узде и в конце концов первый нежно оттолкнул Джули от себя.

— Я в состоянии ждать, — пробормотал он ласково. — Но не очень долго. Мы поженимся как можно быстрее. Твои родители, если пожелают, могут приехать из Англии на брачную церемонию, но ты останешься здесь. Не желаю рисковать, отпуская тебя в Лондон, где ты, чего доброго, еще передумаешь.

— Я никогда этого не сделаю, — тихо ответила Джули.

Затем, причесавшись и приведя себя более или менее в порядок, она проговорила:

— А теперь о Пилар. Ты больше не будешь на нее сердиться, хорошо? Она чувствует себя очень несчастной и еще слишком молода для подобных переживаний. Что ты все-таки ей сказал?

— Я тоже чувствовал себя очень несчастным, — пробормотал Мануэль, вздыхая. — Ты была для меня самым дорогим существом во всей моей безалаберной жизни. Думая о том, что Пилар своей ревностью бесповоротно разрушила наши отношения, я ненавидел ее, но еще больше я ненавидел себя, отчетливо понимая, какой могла показаться тебе моя связь с Долорес. Но как обстоит дело с тобой, Джули? Сможешь ли ты примириться с Пилар, несмотря на все случившееся?

— Конечно, — ответила Джули уверенно. — Все уладится само собой. Пилар, мне думается, нуждается в верной подруге. Я, возможно, смогу помочь ей, а она — мне.

— Каким образом? — полюбопытствовал Мануэль.

— Ну, она знает тебя лучше, чем я, а когда ты на гастролях, мы будем составлять друг другу компанию.

— Когда я на гастролях, ты будешь всегда со мной, — возразил Мануэль, беря ее опять за руку. — Но я подумываю о том, чтобы оставить публичные выступления — за исключением, пожалуй, нескольких творческих концертов — и только сочинять музыку и писать книги. Как тебе это понравится?

Джули наклонилась и прикоснулась губами к его руке.

— Пока мы вместе, я согласна на все, — ответила она просто. — Но, Мануэль, скажи мне, пожалуйста, почему ты вел себя так в Лондоне?

Мануэль вздохнул, в глазах светилась нежность.

— Как ты думаешь — почему? Ни одно животное не любит быть загнанным в угол, а когда это случается, то оно бросается на тех, кто ближе всего. Я прекрасно понимал, какое воздействие ты оказывала на меня, но — Боже мой! — я сопротивлялся!

— А теперь?

— О Джули, — усмехнулся Мануэль. — Теперь я подобно больному, принявшему успокаивающее средство… Я не в силах больше сопротивляться, всем сердцем хочу уступить, а еще я хочу тебя больше всего на свете. — Мануэль улыбнулся. — Говорил ли я тебе, что я тебя люблю?

— Скажи мне это еще раз, — прошептала Джули, но в этот момент в палату вошла медсестра.

— Позже, — пообещал Мануэль, и Джули твердо знала, что вся жизнь впереди принадлежит теперь только им обоим.