Опасные игры

   - Ведьмак, а здорово всё вышло. Когда я первый раз взглянул на твой гороскоп, начертанный живой кровью, мне даже жутко стало, но как только прочитал его, то сразу же понял, что его проверять нельзя. Поэтому я его и запрятал так далеко, что никто не найдёт. Уже очень скоро мы начнём работать двумя командами. Натаскаем месяцев за шесть молодёжь и начнём трупоеду кровь портить по-настоящему. Я, честно говоря, ждал этого дня больше всего в жизни. Мне даже трон Каноды не нужен, старик, лишь бы она меня полюбила.

   - Ага, держи карман шире, Заноза. - Ответил ему принц - Ты ей без королевской короны, которая не держится больше ни на чьей голове, даже с большой доплатой не нужен. Она только потому и пошла в вольные ходоки, что ей была обещана богами корона королевы и любовь короля Николаса Хитромудрого. Только она думала, что ты у нас древний, трухлявый пенёк и даже не представляла себе, как сможет родить от тебя двух сыновей и дочь, которая станет женой нашего с Ири второго сына, правда, до этого дня нам ещё только предстоит дожить, старик, это ведь не скоро произойдёт.

   Сардон, вздохнув, прогузынил:

   - Эх, знать бы ещё, где находится моё королевство, парни?

   - Ерунда! - Решительно сказал Ник - Найдётся твоё королевство, чай не медяк. Боги просто так звёздами не крутят, старик. Нам для этого только и нужно сделать, что найти тридцать третий фиал.

   Двухмоторная, белая "Цессна-340" летела над океаном на высоте полутора километров. Крепкий, моложавый парень - Майкл Ривер, для старых друзей Опасный Майк, который когда-то защищал небо Лондона от бомбардировщиков Геринга, уверенно сжимал в руках штурвал и время от времени поглядывал на большие, карманные серебряные часы с открытой крышкой, висевшие на приборной панели. Это были не обычные часы, хотя время они тоже показывали, а магический кристалл связи. На внутренней стороне крышки, словно живые, были видны пожилой мужчина в лётной форме, который держал на руках маленькую, кудрявую светловолосую девчушку четырёх лет, одетую в ярко-красный комбинезончик. Это было не обычное цветное фото, а магическое изображение, запечатлевшее на фоне американского бомбардировщика и высоких гор встречу Майка и принцессы Иримиэль. С той поры прошло уже почти десять лет, но для Опасного Майка этот день был самым счастливым в жизни и не только в его собственной, но и его жены и друзей.

   После того полёта из Катманду в Лхасу он целых два года летал в небе Юго-Восточной Азии перевозя на американском бомбардировщике, переделанном в грузопассажирский самолёт, людей и грузы, пока в их офис, в котором распоряжалась всеми делами Линда Ривер, не вошел Одакадзу Яри и не попросил её позвать мужа и всех его друзей. Разговор, начавшийся в офисе их маленькой авиакомпании базировавшейся в Бангкоке, продолжился на райском тропическом острове куда они попали прямо из ангара, где стоял их "Трудяга Билл". Одакадзу Яри требовался свой собственный авиаотряд разбросанный по всему миру. Сэнди, который провёл исследования в храме сердца Земли, решил разыскать все древние сарнасельмы перемещения и для этого нужны были самолёты и опытные лётчики-маги. Так сначала Майкл с пятью своими друзьями, а потом ещё сто двенадцать мужчин и женщин стали магами-исследователями. Естественно, что при этом все они стали ещё и воинами, защитниками принцессы Иримиэль и мечтали о том дне, когда отправятся в миры Серебряного Ожерелья.

   Майкл, неожиданно для себя, очень быстро стал не просто хорошим, а превосходным магом с особым чутьём на всё, что имело магическую природу. Именно он нашел три из восьми древних сарнасельмов, причём один по сути дела и искать не пришлось, так как это была одна из колонн древнего храма в Стоунхендже. Второй он разыскал в джунглях Венесуэлы, а третий на полуострове Юкатан. Он бы открыл и все остальные восемь, но этим делом занимались и другие маги, зато над Юкатаном он целых два месяца летал вместе с принцессой Иримиэль, которая к тому времени перешла в третий класс и провела в Мексике большую часть летних каникул. Принцесса просто очаровала их всех и Майк не знал ни одного мага, который смог бы говорить об этой девочке хотя бы равнодушно, не говоря уже о том, чтобы высказать какие-либо претензии в её адрес, как, впрочем, и в адрес её воспитателей или того же Одакадзу, поклявшемуся служить ей вечно.