Опасные игры

   - Вот и хорошо, мой друг, иного ответа я о тебя и не ожидал. - С улыбкой сказал некромант и прибавил - Как только заманишь этого сопляка в ловушку и нанесёшь удар, мастер Миравер, немедленно отправляйся в Морнетур. Тебе надлежит как можно лучше и как можно быстрее укрепить все миры империи, а здесь пусть воюют твои маршалы. Я же в свою очередь буду регулярно отправлять тебе всё новые и новые отряды сарнаохтаров. Теперь это уже не является проблемой, но тебе нужно будет очень зорко следить за тем, чтобы число твоих подданных не снижалось слишком резко. Боги будут очень недовольны, если увидят, как твои солдаты проливают реки крови. Ну, и мой последний тебе совет, Миравер, не торопись с мальчишкой, сделай так, чтобы твой удар был молниеносным и беспощадным, а это будет возможным только тогда, когда он ничего не почувствует. Ну, а что касается Ксаноса, то ты должен просто построить свой план на его страсти, но у нас ещё будет время встретиться и обсудить всё. Для начала я советую тебе отправить его в Морнетур и подарить ему и его стае один из моих замков со всеми его секретами. Так ты сможешь контролировать ход операции.

   На первый взгляд в небесных чертогах богов ничего особенного не происходило. Один пир сменялся другим, боги вкушали яства, пили напитки и веселились покидая пиршественные залы лишь для того, чтобы уединиться в своих покоях для любовных игр и прогуляться по волшебному саду. Они были веселы и беспечны и если бы кто смог взглянуть на них, то он ни за что не догадался бы, что в мирах Серебряного Ожерелья идёт война, льётся кровь, полыхают пожарища и каждый день гибнут их обитатели. Обе сражающиеся стороны возносили богам молитвы и делали подношения, которые они не отвергали, а потому нельзя было с уверенностью сказать, на чьей стороне боги. Боги в свою очередь во время своих пиров никогда не превозносили чьих-либо заслуг открыто, но очень часто лица их то грустнели на какое-то мгновение, то озарялись великой радостью, но затем выражение их лиц снова делалось весёлым и беспечным. Боги не желали показывать, на чьей они стороне на самом деле.

   Между тем война идущая внизу не поделила богов на два непримиримых лагеря и могло возникнуть такое ощущение, что им было безразлично, кто именно одержит победу. С некоторых пор боги перестали упоминать на своих пирах имена некоторых обитателей Серебряного Ожерелья, которые раньше, до начала войны звучали довольно часто. Да, и те интриги, которые так любили устраивать боги ради забавы, также перестали быть явными, но они не прекратились. Наоборот, с началом войны они сделались ещё более утончёнными, ведь теперь стало ясно, что во всех мирах Тёмной половины Серебряного Ожерелья сменятся все королевские дома. Впрочем они давно уже были разгромлены, а новый её властитель даже и не подумал о том, чтобы возродить их былую славу. Правда, он первым заметил, что Шейн Тёмный, который некогда наложил такие хитроумные чары на Серебряное Ожерелье, закрывшие сарнасельмы перемещения, что их не смог снять даже Анарон, разрушил своё собственное заклинание и это совпало с тем днём и часом, когда эккатокант Сонкс внёс меч Анарона в построенный им дворец и тем самым сделал Серебряное Ожерелье снова единым и открытым для путешествий.

   Шейн Спаситель совершенно изменился, получив полную власть над духами и построив для них огромный дворец. Он сделался весёлым и очень остроумным рассказчиком и на пирах ему внимали чаще, чем другим богам, которые пытались соперничать с главным шутником - Алассендилом. Теперь под хрустальными сводами главного пиршественного зала чаще всего звучали два голоса, - громкий и звонкий Алассендила и чуть приглушенный, мягкий и рокочущий Шейна. Два бога часто сходились в шутливой пикировке и громко хохотали над шутками друг друга, то и дело посылая через стол золой венок первого шутника, но куда громче они смеялись над остроумной шуткой какого-либо своего нечаянного конкурента и тогда его или её голову тотчас венчали золотые листья винограда и оба бога, которых можно было принять за двух друзей, требовали, чтоб боги подняли кубки в честь победителя. Как правило венок не долго оставался на чьей-либо голове и на следующий день Алассендил или Шейн отбирали его, а так как он был магическим, то порой сам покидал голову вчерашнего триумфатора.