Опасные игры

Ну то есть сначала я увидела его макушку, растрёпанные тёмно-русые волосы, доходившие до ключиц. Потом, когда он поднялся – тёмные, изогнутые брови над кристально-голубыми глазами. Кольцо, свисавшее, как вопросительный знак, из узкого носа. Потрясающе красивые губы – верхняя тонкая, изогнутая, нижняя пухлая, чувственная. Небольшую щетину на скулах и подбородке. Он был похож на фотомодель, и когда я оглядела его высокую, крепко сбитую фигуру в шортах карго и поношенной футболке с Игги Попом, обтянувшей его торс, как вторая кожа, у меня перехватило дыхание. Его руки были полностью покрыты татуировками – дикая смесь черепов, животных и странных узоров.

Я выдохнула, лишь когда он заправил волосы за уши. Уши, торчавшие, как у Добби. Замечательно. У незнакомца был недостаток. Я терпеть не могла идеальных людей.

Он протянул мне бланк и улыбнулся, и эта улыбка лишь несколько секунд спустя просияла в его глазах. Сначала в них вспыхнуло и так же быстро исчезло какое-то другое выражение, и я ощутила дежавю, едва не сбившее меня с ног.

Я его знала. Откуда я его знала? И сколько я простояла, уставившись на него, как идиотка? Обычно я соображала гораздо быстрее.

– Ты уронила, – сказал он. У него был необычный голос, низкий, но чёткий. Таким голосом можно было озвучивать документальные фильмы об иероглифах Розеттского камня[5]. Вдоль моего позвоночника пробежали мурашки. Я взяла бланк, и наши пальцы соприкоснулись. Я ощутила электрический разряд. В буквальном смысле.

– Ой! – Я отдёрнула ладонь. Он виновато улыбнулся, сунул руки в карманы.

– Извини. Я хороший проводник.

Я тупо таращилась на него, запихивая бланк обратно в карман.

– Электричества, – продолжал он. – Ну, знаешь, разряды. Я не к тому, что я работаю проводником в поезде или там музыкальным проводником. Хотя я играю на гитаре.

Он молол чепуху, и в любой другой ситуации я решила бы, что он нервничает. Но такая мысль вызывала вопрос, с чего вдруг эта секс-бомба нервничала в моём присутствии.

Нет, я не была некрасивой. От матери-эстонки мне достались высокие скулы, рот в форме сердечка, тёмные глаза с тяжёлыми веками. Но мою красоту замечали не сразу. Если я просто стояла в углу комнаты, вряд ли чей-то взгляд на мне останавливался. Меня не замечали, и мне это нравилось. Если я в этот момент куда-то шла – тогда, конечно, всё было по-другому.

– Элли! – закричала бариста неожиданно грубым голосом. Должно быть, хлестала кофе литрами.

Я улыбнулась мужчине, с болью осознав, что сказала ему только «ой», и побрела за кофе.

– А я знал, – сказал он, щёлкнув пальцами. Я медленно повернулась, сжала в руке стаканчик и обожглась.

– Что именно? – спросила я. Слишком горячий. Кофе был слишком горячий. Он улыбнулся мне, будто я только что собрала кубик Рубика, и я ощутила в животе трепет. Нужно было съесть что-нибудь ещё, помимо вяленой говядины.

– Ты Элли Уотт.

Вот же су…щая нелепость.

Я повернулась, дрожащей рукой сняла крышку со стаканчика.

Он меня знал. Шикарный татуированный парень меня знал, а я его не знала. Кошмар.

Я повернулась к нему, лицом к лицу, как можно искренне улыбнулась. Наконец сказала:

– Мне нужно идти.

Если что-то пошло не так, просто уходи – так меня учили родители. Ещё – никогда не ставь слишком низкую планку. Ещё – эмоции к победе не приведут. Жаль, что они были столь же лицемерны, как я.

Я отшагнула в сторону, не отводя глаз от двери, но он рванул ко мне и взял за свободную руку. Я подобралась, ожидая, что по телу пройдёт новый разряд, но нет – просто приятное прикосновение тёплой, сильной руки.

– Подожди, – сказал он чуть тише, подходя ближе. Он пах чем-то знакомым. Приятный, чувственный запах, который я не могла точно идентифицировать. Запах простоты и промышленности. Корица и… чернила?

Я собралась с духом и посмотрела ему в глаза. Он был так близко, что я видела ободки его безмятежно-голубых радужных оболочек.

– Ты меня не помнишь? – спросил он. В его взгляде читалось ожидание и нервозность. Как будто, если я его не помнила, он разозлился бы, что улыбался мне так долго.

Нет, к несчастью, я понятия не имела, кто он, и это мне не нравилось. Судьба обычно сталкивала меня с засранцами, а не с шикарными мужчинами, которых хотелось облизать с ног до головы – хотя порой это были одни и те же люди.

Он убрал руку, и я чуть расслабилась. Постаралась ответить как можно виноватее:

– Прости. Я понимаю, таких, как ты, трудно забыть, но у меня очень плохая память. Ничего личного.

– Сомневаюсь, – сказал он тихо. Я вопросительно посмотрела на него. В чём он сомневался – в моей плохой памяти (что, конечно, было не так) или…

– Кэмден Маккуин, – выпалил он. Имя ударило по мозгу, как дождь по сухой земле, прежде чем впитаться. Первое, что я ощутила, – чувство вины.

Взгляд его прекрасных глаз, чуть потемневших, обвёл моё лицо.

– Ну, значит, ты меня помнишь.