Опасные игры

Джорджи, однако, не дала беременности перекроить свое расписание. Когда на шестом месяце ее стало раздувать, она подстриглась под морячка и заказала себе костюм на манер матросского с большим плоским воротником, У-образным вырезом и маленьким галстучком. Это выглядело очень обаятельно и заставляло людей улыбаться. За десять дней до родов Джорджи можно было встретить в офисе «Базар», и через шесть недель после рождения дочери она уже была там же, за своим письменным столом.

В Нью-Йорке Джорджи переехала в большую квартиру, где была комната для Сары и вполне сносная лишняя спальня для девушки, которую наняли ухаживать за младенцем.

По выходным Джорджи брала Сару с собой в Вашингтон, и те дни, которые они проводили втроем в джорджтаунском доме, были самыми счастливыми в их жизни. Хьюго обожал дочь с самого рождения.

— Это похоже на игру в дом, — сказала как-то Джорджи, когда они с Хьюго, уложив Сару спать, усаживались за приготовленный ею обед.

Вскоре редактор «Базар» уволился — или был уволен, в зависимости от того, как истолковать довольно сухое заявление в прессе владельца журнала. И Джорджи стала главным редактором. Число читателей и рекламодателей продолжало расти.

Еще через два года родился Джеми. На этом с деторождением было покончено. Теперь, когда Джорджи с двумя детьми летела в Вашингтон, она брала с собой няню. Иногда Сара, Джеми и няня оставались с Хьюго, а Джорджи возвращалась в нью-йоркскую квартиру одна.

— Хорошо бы ты опять иногда надевала цветное, Джорджи, — как-то сказал ей Хьюго. — Ты снилась мне прошлой ночью… в том своем лимонно-желтом платье, в котором ты была тогда, на теплоходе, помнишь? Когда я проснулся, я хотел тебя в лимонно-желтом.

Дело в том, что после рождения сына Джорджи изменила свой стиль одежды: в холодные месяцы она теперь носила черное, в жаркие — белое. Она признавала, что есть во всем этом какой-то оттенок жеманства.

— Но если я так чувствую, если я так хочу — почему нет? — говорила она.

Первый день рождения Джеми пришелся на среду, но они решили отметить его за ленчем в воскресенье. Это делалось для Сары. Джеми был еще слишком мал, чтобы осознать серьезность этого события, Сара же была уже достаточно большой, чтобы придавать значение датам. Девочка как раз помогала братику задуть свечку, когда зазвонил телефон. Хьюго пошел снять трубку и через минуту вернулся.

— Тебя, Джорджи, — сказал он. — Это Ральф Кернон. Поскольку он звонит сам, а не через секретаря, думаю, тебе лучше оторваться от именинного пирога.

В империю Ральфа Кернона входил один из трех самых популярных еженедельников Америки. Ральф был достаточно хорошо известен своей манерой не тратить время на предисловия. Едва Джорджи успела поздороваться, как хриплый грубоватый голос Ральфа Кернона обрушил на нее короткие залпы категоричных утверждений и риторических вопросов, отличавших его речь.

— Мне тут одновременно пришло в голову несколько идей… Настало время, когда редактором престижного еженедельника должна стать женщина. Но кто из женщин-журналистов достаточно хладнокровен, чтобы занять это место? Надо, чтобы она была коренной американкой. О'кей, вы, пожалуй, скажете, что Тине Браун и Анне Винтор не помешало то, что они англичанки, когда их назначили редакторами американских журналов.

Джорджи молчала.

— Обе они использовали то, что они англичанки, в свою пользу. То, что эти леди предложили читателям, было как бы взглядом на Америку со стороны. Но ведь они не понимали и половины наших социальных явлений, не говоря уже о космополитических тенденциях, чего никогда в жизни не понять англичанину. Мне же нужен редактор, который бы чувствовал и мыслил также, как три с четвертью миллионов наших читателей. Как можно ждать от иностранки, что ее поймет вся Америка.

Кернону не приходило в голову делать паузы в разговоре.

— По крайней мере три миллиона наших читателей — типичные средние американцы. Надо, чтобы они чувствовали что-то похожее на единение, на полное слияние с «Уорлд». Надо, чтобы редактор казался одним из них — имел типичное американское прошлое, родился, например, в семье брокера из пригорода Чикаго, фермера из Миссури или техасского адвоката. Словом, та женщина, которую я возьму на работу, должна спинным мозгом чувствовать то, что я называю истинной Америкой. К тому же редактор должен знать публику и то, о чем пишет. Мне нужно, чтобы каждая статья, помещенная в «Уорлд», была понятной для неспециалиста, и в то же время прилично выглядела в глазах специалиста. Я знаю вашу работу. Мне сказали, что вы родились и воспитывались в Линкольне, штат Небраска. Я хочу услышать об этом поподробнее.