Опасные игры

Но девочка вышла из машины и побрела в дом, навстречу правде, спрятанной в темноте спальни. Тихо закрыла за собой дверь на случай, если Хавьер спит, на цыпочках прошла по коридору. Аккуратно поставила на кухонную стойку холодное пиво, открыла одну банку для себя. Вернулась в спальню – и замерла.

Сначала она услышала стон. На долю секунды ей показалось, что ему снится кошмар, но стон был слишком знакомым. Может быть, он мастурбирует, подумала девочка; он иногда занимался этим при ней, и ей нравилось. Но заблуждение продлилось недолго. Вслед за стоном Хавьера раздался женский долгий крик.

Этот звук… девочка не смогла забыть этот звук, от которого кровоточило сердце и саднила татуировка. Ноги словно примёрзли к ковру, не в силах двигаться. Должно быть, она стояла здесь несколько минут, слушая стоны, пытаясь понять, как всё это могло случиться.

Крик женщины заглушал крики Хавьера. Девочка нашла в себе силы прислушаться, и банка с пивом выпала у неё из рук.

Женщина говорила что-то ласковое её мужчине, её Хавьеру, и он так же ласково отвечал. Называл её красавицей. Его голос был нежным. Он был ласков с этой женщиной. И это поразило девочку больше, чем крики.

Она была так рассержена. Вся боль, всё унижение, вся жажда мести разом накрыли её с головой. Она готова была убить его. Убить их обоих.

Она тихо подобралась к двери, собираясь застать их врасплох. Хотела унизить их так же сильно, как они унизили её. Но что-то пошло не так.

Приоткрыв дверь и заглянув в спальню – её спальню, – она увидела их, обнажённых, лежавших в кровати лицом к двери, так что девочка не могла увидеть лица женщины. Но её тело было соблазнительным и нежным, дикая грива огненно-рыжих волос струилась по её золотистой спине. Нога Хавьера, обвившись вокруг её ноги, покачивалась вверх-вниз, будто они были детьми, сидевшими на мосту. Они казались такими безмятежными. Они казались… счастливыми.

Девочка поняла, что не сможет ничего сделать. У неё оставалось лишь одно право, лишь один секрет – её настоящее имя, Элли Уотт. Хавьер не знал её настоящую, поэтому её настоящую он не любил. Он любил девушку, которая не была мошенницей, не была шпионом, встречалась с ним не ради того, чтобы отомстить другому человеку.

Свой секрет она решила хранить как можно дольше. Измена Хавьера сломала её. Сделала холодной, бессердечной. Такой ей и нужно было стать, чтобы выжить. Девочка быстро выскользнула из дома, прихватив пиво. Села в машину, проехала несколько домов и, рыдая, пила банку за банкой, глядя, как женщина выходит из дома и садится в свой «Мерседес-Бенц». Она даже не посмотрела в сторону девочки.

Потом, вечером, девочка сделала вид, что отработала полную смену. Принесла Хавьеру пиво. Сделала вид, что ничего не случилось и, сжав зубы, врала. Поцеловала его на ночь, и они легли спать, будто всё было в порядке.

Утром Эден Уайт забрала все деньги, какие Хавьер хранил дома и, пока он был на утренней пробежке, украла его машину.

И уехала не оглядываясь.

Глава двадцать первая

Мы ехали всю ночь и, когда солнце высоко поднялось в небе, повернули на восток. Хотя мы оба до смерти устали, никто из нас не сомкнул глаз. Мы даже не разговаривали. Просто слушали Guano Padano и старались справиться со сном. Я переживала из-за Хавьера, думала, как дальше его избегать. Мне вновь нужны были новое имя, новый имидж. Он не собирался оставлять попыток найти меня – теперь это было очевидно.

Кэмдену тоже нужно было как можно скорее становиться Коннором Маллоем. В любой день кто угодно мог заявить в полицию о его пропаже, а также о пропаже крупной суммы денег. Чеки у нас были, но он не мог обналичить их раньше, чем получит документы у Гуса.

День был будний, и в принципе мы могли заняться всеми этими вопросами. Но сначала нужно было где-нибудь остановиться. Кэмден настаивал, что нужно сразу ехать в Гуалала, и порой ему удавалось меня убедить, что стоит проехать ещё десять часов без перерыва, чтобы оказаться там. Но к тому времени как солнце поднялось высоко в небе и мы добрались до Туларе, мы поняли, что нам нужно где-то остановиться, иначе мы от усталости разобьём машину. К тому же надо было починить фару и ветровое стекло. Нам повезло, что всё это сделали за пару часов, хотя и ограбили нас ещё на несколько сотен долларов.

Мы остановились в крошечном мотеле у обочины, припарковав машину так, чтобы со стороны дороги её было не видно. Должно быть, мы представляли собой то ещё зрелище для клерка, оглядевшего нас из-под больших очков: я в мужских шортах и с забинтованной ногой и Кэмден в смокинге. Но он ни слова не сказал ни Коннору Маллою, ни Эмили Уотсон.

Наша комната была маленькой и грязной, пахла лизолом, но нам было всё равно. Мы с Кэмденом забрались в кровать – на этот раз общую – и уснули в объятиях друг друга. Мы спали очень крепко, и я проснулась, лишь когда зазвонил мой телефон.