ОПАСНЫЕ ЛЮБОВНЫЕ СВЯЗИ

– Твой отец военный? – Домино знала ответ и на этот вопрос, но ей нравилось слушать, как Хэйли говорила о своей семье. И, хотя в словах ее звучало недовольство ими, по тону Хэйли можно было с уверенностью сказать, что это была любящая, заботливая семья.

– Отец – был военным, четыре года. А брат и сейчас, он кадровый офицер, сестра замужем за моряком. Они все такие упрямые. Какое-то время я делала то, чего ожидал от меня отец – ходила в школу медсестер и работала в больнице. Он рассматривал работу медсестры, как хорошую подготовку к тому, чтобы стать женой и матерью. Но мне ни того, ни другого не надо.

– А что сказала твоя мама?

– О, мама у меня прелесть, но она так занята своим миротворчеством, что даже не утруждает себя тем, чтобы встать на одну из сторон, – сказала Хэйли, – Поэтому она просто стоит в стороне, и, когда случается конфликт, она делает вид, что у нее еще много работы в саду.

Хэйли рассеянно взмахнула рукой, изображая жестикуляцию матери, и сшибла бокал со стола.

Не думая, и даже не глядя, Домино поймала его раньше, чем он достиг палубы. Потом поставила его на стол, не сказав ни слова, и даже не изменившись в лице, как будто ничего не произошло.

Хэйли смотрела на нее с изумлением.

– Господи, как ты это сделала?

– Кто знает… Повезло, – пожала плечами Домино. И тут же добавила, меняя тему:

– То есть, тебе постоянно их не хватает?

Тактика сработала. Хэйли оставила без внимания нечаянную демонстрацию рефлексов.

– Постоянно. Но, знаешь, когда теряешь кого-то, учишься жить сегодняшним днем. Понимаешь, что самое ценное, – в голосе Хэйли послышалась тоска, – Знаешь, пока она не умерла, я ведь почти не брала выходных, много лет подряд. У меня ничего не было, кроме карьеры. Я даже разорвала отношения, которые были самим совершенством, потому что они не входили в мой главный план по карьерному росту. Но после похорон я осознала: целеустремленность – это одно, а позволять жизни убегать сквозь пальцы – это другое.

Хэйли глубоко вздохнула.

– Не то чтобы я все кардинально изменила в этом вопросе. Но теперь я хотя бы осознаю это.

– Оставлять время для жизни – это очень важно, – ответила Домино, – Но, по каким-то причинам это не всегда понимаешь. Как печально, что, пока что-то жуткое не произойдет в жизни человека, он не поймет разницы между жизнью и существованием, – она остановилась на мгновение, кинула взгляд на салфетку, лежащую у нее на коленях, которую она теребила, и продолжила, не поднимая глаз.

– Все думают, что и через год, и через месяц они смогут съездить в отпуск или сделать важный звонок, или навестить кого-то важного. Но на самом деле, мы не можем полагаться даже на то, что для нас наступит завтра.

Хэйли взглянула на нее с любопытством:

– Ты так говоришь, как будто завтра не наступит.

Домино посмотрела в сторону:

– Я надеюсь, наступит. Но я на это не рассчитываю. Я пытаюсь жить сейчас, в данный момент. Жить ради завтра – это все равно, что жить ради чего-то, что может никогда не наступить, – эти слова вырвались у нее прежде, чем она осознала это. Осечка огорчила и напугала ее. Это были не те эмоции, которые она хотела показать Хэйли, но делиться ими оказалось на удивление приятным.

Хэйли взяла ее за руку, и переплела пальцы.

– Ты так мало говоришь о себе, ты остаешься для меня тайной, и я все пытаюсь заполнить пробелы. Ты так усердно пытаешься спрятать то, что у тебя на душе, но твои грустные глаза выдают тебя. Я надеюсь, когда-нибудь ты впустишь меня в свой мир. Я не буду настаивать, – сама ненавижу, когда люди так делают, – но я бы очень хотела, чтобы ты мне открылась. Знаешь, я ведь хороший слушатель.

Домино взглянула на Хэйли, а потом на их соединенные руки. Так непривычно, и так обнадеживающе.

– Я не могу сказать тебе многое, кроме того, что я верю в то, что нужно наслаждаться каждым моментом, и, если уж говорить о завтра, то я хотела бы встретить его здесь, с тобой.

Они в молчании наблюдали, как последний лучик солнца исчезает за горизонтом.

Когда наступила темнота, Хэйли проговорила:

– Я надеюсь, у нас будет еще не один такой вечер, как этот.

Домино встала, чтобы поднять парус и поплыть домой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вторник

Это был один из редких дней, когда Хэйли оказалась довольна тем, что задание из Dispatch было небольшим. Она не хотела, чтобы что-либо вынуждало ее откладывать встречу с Мэнни Васкезом, и была слишком занята мыслями о Луке, чтобы браться за что-то требующее полной отдачи.

Она выжимала все возможное из своего Форда Мустанг, чтобы скорее добраться до Бруклина, и километры пути быстро проносились мимо. Хэйли думала о том, что большинство женщин, с которыми ей довелось встречаться, говорили о себе легко и много. Некоторые вообще не были способны к чему-то еще. А Лука, напротив, всегда уводила беседу от собственной персоны, возвращаясь к Хэйли. К концу ночи она выложила все, в том числе и то, что обычно хотела удержать при себе, но о Луке узнала совсем немного.