Опасные манипуляции 3

Вечером я обратил внимание, что Никсон какой-то вялый и грустный. На улице он практически не бегал, не играл с другими собаками, а присаживался недалеко от меня и внимательно смотрел в мою сторону. Дома я стал внимательно осматривать щенка, в меру своих, скромных, познаний в ветеринарии. Нос Никсона был не сухой, и не горячий, но, к миске с печенкой, песель, не подходит, а глаза глядели на меня с немым упреком. Боясь, что Никсон заболел чем-то серьезным, я ухватился за тонкую соломинку:

— Я помню, что я тебе обещал. Сейчас позвоню на питомник Сереге Кувшинову, и займусь этим вопросом.

Никсон вскочил, весело гавкнул и побежал на кухню, чтобы через мгновение, жадно, чем-то зачавкать. Вот маленький засранец, заставил меня делать то, что я не хотел.

На объединенном питомнику УВД инспектора — кинолога Кувшинова к телефону позвать отказались, так как он, на работе, отсутствовал по причине болезни. Тратить дорогие «сотовые» минуты мне было жалко, не настолько много я зарабатывал, поэтому, купив на первом этаже общежития, в вино-водочном магазине, любимого «Белого Аиста», я двинулся к Сереге, благо жил он недалеко от меня, через пару кварталов. Подъезд трехэтажного, Сережиного дома, встретил меня стойким запахом кошачьей мочи, а дверь квартиры моего друга — его слабым голосом.

— Открывай сова, медведь пришел весело гаркнул я, чтобы через минуту пожалеть о своем крике.

Замки клацнули, дверь медленно открылась…. Серега выглядел, откровенно говоря, очень плохо. Лицо осунувшееся, кожа бледная, в лоб покрыт испариной. Приятель слабо махнул мне рукой, приглашая в квартиру, а сам, придерживаясь за стенку, двинулся в комнату.

Я закрыл дверь, вымыл руки и прошел к смятому ложу моего товарища:

— Серега, что с тобой случилось? На тебя без слез не взглянешь, извини за откровенность. Жена где?

— Лена на сутках, она и так две смены пропустила, сказали, что если снова не выйдет –выгонят с работы, а у нее зарплата в два раза больше моей.

— Ладно, что для тебя я могу сделать?

Через десять минут Серега, умытый, переодетый в сухое белье, лежал на перестеленной постели и пил из большой, керамической кружки крепкий чай с добавленной, «для здоровья», большой ложкой коньяка.

— Рассказывай, что с тобой случилось?

— Не знаю, вирус какой-то подхватил…

— Давно?

— Пять дней назад у начальника день рождения был, мы всем коллективом в кафе посидели. Вот, на обратном пути, меня, очевидно, продуло, или в кафе, от кого-то, подхватил. Короче, ночью температура по сорок, рвота, понос, все мышцы болят, почки, печень прихватывает ноющей болью. И с тех пор не встаю.

— Здорово, то есть очень плохо. А кроме тебя, кто-нибудь, еще заболел?

— Начальник в больницу попал той-же ночью, но у него там, совсем, другое. У начальника что с почками. Одна вроде бы отказала, а вторая работает еле –еле. И что-то про диализ крови я слышал. Так что, вот, такое совпадение.

— А как ты, вообще, Серега?

— Ты знаешь, пока не заболел, было неплохо. Тут эти наши деятели, замы…Ну я тебе про них рассказывал, Эля и Бес, оба думали, что каждого из них, на место начальника, поставят. Притом, что, как я понимаю, иногда они спать вместе. А тут в кресло начальника нам Абрамыча прислали. Ну, они и…

— Кого прислали?

— Валентина Абрамыча Когана. Он раньше начальником вневедомственной охраны в Городском Сельском районе работал, но что-то там нахимичил, ну, его и с понижением, к нам отправили. А тут эти два интригана. Старого начальника подставили с мясом, что-то он, там, не так списывал. Ну а потом, попытались нового начальника на каких-то расходах, левых, подцепить. Коган вовремя это дела почувствовал, и решил сам от Эли и Беса избавится. Меня вызвал в кабинет дней, десять назад, и предложил на должность его заместителя рапорт написать. А с этими деятелями обещал до конца мая разобраться, якобы там с деньгами под отчет какие-то левые чеки сдавались.

Сергей обессиленно откинулся на подушку, жестом попросил подать ему кружку с чаем, судорожно глотнул, а затем продолжил рассказ, тяжело дыша:

— А сейчас, видишь, Коля, не до заместительства. И с шефом не понятно, выкарабкается или нет, и со мной, тоже. Веришь, ночью очнулся и почувствовал, что умираю. Руки и ноги стали холодеть, пытаюсь ими пошевелить, и не могу. И жену позвать не получается. Языком пошевелить не могу. Только слезы из глаз текут, так жить хочется, а сделать ничего не выходит. Через час только смог пошевелится, и уснул, или сознание потерял, не знаю. А сегодня, вроде бы, чуть получше стало, видишь, даже смог до двери дойти, тебе открыть.

— Что тебе ставят, какой диагноз?

— Ничего не ставят. Вирусное заболевание неясной этиологии.

— Беда Серега. Давай, ты если спать хочешь, постарайся поспать. А я пока позвоню.

Глава 10 Прощать убийцу — значить убивать.