Опасные манипуляции 4

— Коля, просто подойди на трамвайную остановку и все. Чмоки-чмоки. — я положила трубку на рычаг уличного таксофона и присела на скамейку, откуда открывался прекрасный вид на дом моих фигурантов — процесс подготовки к запусканию красного цветка шел вовсю — растительность в неухоженном палисаднике, что занимал огороженную площадку между домом госпожи Синичкиной и высоким деревянным забором, успешно подсыхала, превращаясь в отличный, горючий материал — тонкие иссушенные стебельки готовы были вспыхнуть в любой момент. Раскачиваемые ветками яблони провода, сцепленные вместе, интенсивно терлись о металлическую скобу, что крепила несколько досок на чердаке сарая, готовя познакомить любопытствующую публику с таким физическим явлением, как короткое замыкание, чреватое возгораниями и прочими неприятностями. Я поступаю некрасиво и аморально? Может быть, но в результате подготавливаемой мной диверсии должно были пострадать только ограниченные места жилого дома и хозяйственной постройки, ориентировочно, по квадратному метру там и там, но вот паника должна была подняться очень серьезная. Пока я так оправдывалась сама перед собой, вечер шел своим чередом. Только что, в калитку интересующего меня дома зашла госпожа Синичкина под ручку со своим мужем, а до этого проскользнул какой-то молодой парень в серой спецовке и резиновых сапогах. Никто из них не обратил внимание, что растущая в глубине их двора яблоня сильно и часто раскачивает ветвями, при полном отсутствии ветра. Подросшие за пару часов ветви дерева зацепили протянутый по воздуху от дома к сараю электрические провода и сейчас старательно елозят этими проводами по окантовке слухового окна сарая.

Вечерело, в окнах домов загорались уютные желтые огоньки, за тюлевыми занавесками двигались размытые силуэты, город встречал очередной вечер. Дом Синичкиной тоже осветился желтым светом лампочек, кто-то прошел в сторону летней кухни и через некоторое время оттуда потянуло ароматом жаренного мяса. Кто-то невысокий, но, вроде бы не муж хозяйки, а тот, незнакомый мне, невысокий паренек, стоял в комнате и курил в открытую форточку, а потом огонек окурка мелькнул в воздухе и по дуге упал в небольшом палисаднике. А ведь говорят же везде –нельзя выбрасывать окурки в сухую траву, нельзя купить в неположенных местах. Откуда сухая трава в палисаднике? А это я стою в тени соседских ворот и сушу травку вокруг еще плюющего окурка. Вот стебелек, еще минуту назад бывший зеленым и сочным, пожелтел и пожух, искривился и ткнулся самым кончиком в тускнеющую кучку табака, какой-то химической дряни и тонкой бумаги. По абсолютно сухой травинке побежала шустрый маленький огонек, с жадностью подирая новое топливо, оставляя после себя черную, обугленную золу. Веселые огоньки добежали до соседних стебельков, становясь при этом все сильнее, все прожорливее. Мусор, иссушенные стебли старых сорняков, клочки бумаги и прошлогодние листья, не собранные хозяевами, все, что могло гореть, включались в этот веселый карнавал огня и тепла, после чего зачадил, задымил вонючим дымом кусок толстого цокольного райдинга, что хозяева приволокли пару недель назад, собираясь облагородить старый бревенчатый дом. Негорючий сайдинг почему-то оказался горючим, он зачадил, начал плавится и «капать» горящими каплями прямо на старые, сухие бревна.

— Никто ничего не чувствует? — из дома раздался встревоженный женский голос: — Миша, беги, посмотри, что там?

С веранды на крыльцо выскочил невысокий парнишка, закрутил головой, разглядывая соседние участки, а потом догадался обернуться к своему палисаднику.

— А! Танька, наш палисад горит! — парень бросился в дом, я увидела, как он влетел в комнату, замахал руками, тут же в окне появились еще два силуэта, бросились на улицу. К тому времени темная бревенчатая стена дома уже тлела, в стыке между бревнами вспыхивал сухой мох, забитый туда много лет назад. На крыльцо выбежала женщина, испуганно взвизгнула и отлетела, отброшенная в сторону, выскочившим вслед за ней, бородатым мужем. Он, как впавший в боевое исступлении викинг, бросился с крыльца, ударил ногой в калитку, сбитую из темно-серых, от старости досок, что отделяли двор от палисада. Калитка затрещала, дернулась, но осталась на месте, только слегка ее перекосило, видно что-то там рассохлось. Здоровый мужик ударил еще раз, потом еще, потом он долго, с рычанием, был ногой в деревянную преграду, но чего-то не хватало.

— Стой! — Татьяна повисла на широких плечах супруга: — Хватит! Беги, в бочке воды набери и через забор заливай. Бочка с водой стояла где-то в огороде, пока мужики, гремя ведрами и сталкиваясь на узкой дорожке, вкруголя бегали за водой и неловко выплескивали воду через высокий забор, случилась другая беда. Проводам, ведущим в сарай, надоело перетираться о металлическую рамку, они вдруг вспыхнули яркой, слепящей вспышкой, а затем равномерно стали брызгать во все стороны горящими искрами, оглашая всю округу громким треском.

— Танька! — заорал кто-то с соседского крыльца: — Что у вас там? Пожар что ли?