Опасные манипуляции

Я зашла в воду по пояс, прикидывая свои шансы преодолеть метров двести водной поверхности, при наличии сильного течения, когда услышала неторопливое постукивание старого лодочного мотора. Я радостно заорала, и через пять минут влезла в «Казанку» соседа моей прабабушки — дяди Миши. Закутавшись в старую плащ-палатку, которую дядя Миша достал из рундука, я сказала ему, что собирала травы, сбилась с дороги, прошла на этот пляж по краю болота и, так как очень устала, ждала попутную лодку. Минут через двадцать «Казанка» ткнулась в пологий берег. Я, собрав силы, схватила полупустой бачок с бензином и потащила его к сарайке с лодочными снастями дяди Миши, дождалась, когда он, вполголоса ругаясь, донесет подвесной мотор, вскинув его на плечо. Затем занесла в сарай емкость с топливом, еще раз вежливо попрощалась и поблагодарила, не чувствуя ног, на последнем издыхании потащилась к дому прабабушки.

Баба Анна испуганно села на табурет, когда я, вся изгвазданная и мокрая, ввалилась в дом. И тут меня пробило. Картинки минувшего дня хлынули в голову. Страшные твари. Обрывки их мыслей о том, как сладка моя кровь и мои внутренности. Безумное спасение на болоте, когда я, разбросав в стороны свои руки и ноги, ползла от своей ужасной смерти, выбросив из головы мысли о бездонной топи, которая хлюпая и выпуская пузыри, ждала малейшей моей ошибки, любого торопливого движения, чтобы принять меня в свои объятия, вонючим потоком хлынуть в мой раззявленный в крике рот, и медленно, смакуя каждый мой бесполезный рывок, принять мое тело, чтобы больше никогда не расставаться.

Полчаса я не могла сдержать рыдания, сидя на коленях на полу, уткнувшись в мягкий прабабушкин живот, я не могла остановится, не могла произнести не одного слова. Сначала бабушка пыталась меня расспрашивать, потом просто, молча, гладила по голове. Кое-как мне удалось собраться и, прерывая свой рассказ судорожными всхлипами, которые я не могла остановить, мне удалось по порядку поведать, как я провела свой день. Бабушка долго молчала.

— Люда, садись, поешь, потом ложись спать.

— Баба, какой спать, я не усну, мне кажется, я больше спать не смогу.

— Тогда садись есть, потом поговорим.

Я села за стол, с трудом съела пару вареных картофелин со сметаной, отпила чаю и почувствовала, что мои глаза уже закрыты, сознание путается. Я, уплывая в сон, почувствовала, что сильные руки бабушки подняли меня, отнесли на кровать, раздели. Потом я услышала, что хлопнула дверь. Я хотела вынырнуть из потока сна, который уносил меня, крикнуть, чтобы бабушка никуда не уходила, что я не останусь одна, но не смогла, волна сна накрыла меня…

Открыв глаза от солнечного зайчика, пробивавшегося через отверстие в ставнях, счастливо потянулась. Бесшабашный птичий стрекот раздавался за окном. Очередной беззаботный летний день вступал в свои права. И вдруг я замерла, воспоминания вчерашнего дня хлынули в голову. Неужели это было со мной, или я сошла с ума, ведь не может быть того, что со мной вчера произошло. Я вскочила и побежала на кухню. Баба Анна жарила блины, увидев меня, улыбнулась, кивнула на рукомойник.

— Баба, что со мной вчера было?

— Доброе утро, Люда. Умойся, садись завтракать.

В такие минуты с прабабушкой лучше не спорить, бесполезно.

Я сполоснула лицо и руки, села за стол, стала есть. Бабушка долго молчала, внимательно глядя на меня.

— Тебе надо сегодня уехать в город.

— Хорошо.

— О том, что с тобой вчера случилось, не надо говорить никому. Это может плохо кончится. Или посчитают дурой и положат в дурдом.

— Но ведь…

— Спокойно подумай, что я сейчас сказала, кому надо об этом узнать — им я скажу сама.

— Но что это было…

— Ты спаслась от оборотней. Да, они есть, мало, но есть. Последний раз в нашем районе они появлялись после войны. Мужиков в деревнях с фронта вернулось мало, но каждый был крученный, что ты, иные оттуда не возвращались. Да еще бандитизм был, не чета нынешнему. Поэтому народ был настороже каждую минуту. Напали на мужика из Камня, который орех кедровый бил, он смог колотом отбиться, залез на кедр. Потом, мне одни рассказывали, что он с кедра орал громко, по словам других у него был трофейный пистолет, и он стрелял. Во всяком случае, оборотной спугнул, они ушли. Потом собралась артель с оружием, устроили облаву, говорят, прижали так как, их к реке, одного убили и сожгли. Мужикам о вчерашнем я сказала, но тебе надо уехать, через час пойдет машина в Болотное, уедешь с ней, собирайся, если наелась.

На прощанье баба Аня обняла меня и зашептала на ухо:

— Запомни на всю жизнь, кому многое дадено, с того многое спросится. Зло, несправедливо обращенное на человека, всегда вернется к тебе, но во много крат сильнее.

— Я запомню, бабуля.