Опасные планы

— Хорошие. — Прошептала я, чувствуя, как учащается дыхание и воздуха понемногу начинает не хватать. — Меня окружали хорошие мужчины. Приличные. Добрые. Они бы не никогда…

Тут воздух у меня кончился, как и слова.

— Добрые. — Пробормотал Скевос. — На этом нам лучше остановиться. Чтобы я не расплакался от умиления…

Я ощутила его губы в самом низу живота. Вцепилась в простыню.

В голове метались мысли — он двинется и ниже? Но ведь он меня едва знает…

Впрочем, как и я его.

Скевос двинулся.

Первую ласку его языка, скользнувшую у меня между ног горячим касанием, я ощутила остро. Дрожь, пробежавшая по телу, была непонятной — так передергивает от отвращения. Но на деле отвращения не было.

Только смущение. И тепло его рта между ног. И мягкое, развращающее удовольствие…

— Тело предает, да? — Тихо сказал Скевос, отрываясь от меня. — Плоть сильнее, Наташа. И тебя, и меня.

Он пригладил мне бедра, заставляя ещё шире раздвинуть колени. Снова склонился.

Его рот на этот раз показался жарким, и я задохнулась. А ласка все длилась…

И когда Скевос вскинулся вверх, я его обняла. Сама. И вздрагивала, лежа перед ним, и прогибалась, и колени вскидывала, стискивая ему бока…

И стыдно мне стало только после того, как все закончилось — с его хриплым стоном и моей долгой судорогой.

Мое тело и впрямь меня предавало. С каждым разом все сильней, вот что обидно.

Скевос тут же завалился на кровать, потянулся и подтащил меня к себе. Замер рядом с закрытыми глазами. Пробормотал минут через двадцать, когда я уже начала проваливаться в дрему:

— Вернемся к вопросу о хороших и добрых.

Он плюхнул расслабленную ладонь мне на живот, тяжело прижал.

— Вспомни любого из них, Наташа. Представь его там, на Алидануме. Кто из них пригласил бы к своему столу замерзшую бродяжку, заскочившую с улицы? В непонятной одежде, не знающую языка, ведущую себя странно?

— Я не…

— О нет. В своем мире — нет, ты не бродяжка. А на Алидануме?

— К чему все это, Скев?

Он вздохнул, не открывая глаз.

— Потому что плоть предает, Наташа. И не только тебя. Я не верю в прощение. Я верю в вознаграждение. Желательно — заранее оговоренное, по контракту.

Мы помолчали еще немного, а потом его рука на моем животе ожила. Поползла вверх.

— Было бы непростительным позором. — Пробормотал он, наваливаясь сверху и опираясь лбом о мой лоб. — Если бы моя первая брачная ночь закончилась на этом….

— Готова? — Спросил Скевос.

Я кивнула.

Вокруг поднимались серые стенки капсулы медробота. Основание внутренней полости, едва я легла, тут же прогнулось подо мной, промявшись точно по выпуклостям тела.

И мне вдруг показалось, будто я парю. Но сила тяжести при этом оставалась прежней. Во всяком случае, судя по моим ощущениям.

— Через несколько часов вирус Гренги в твоей крови погибнет. — Сказал Скевос, склоняясь над краем серой капсулы и глядя мне в лицо. — После сеанса ускоренного запоминания будет тошнить. И обязательно начнет кружиться голова. Поэтому, когда кончится зрительно-звуковой ряд, просто лежи, не двигаясь. И жди. Через несколько минут после конца сеанса ты уснешь — об этом позаботится медробот. Поспишь, пока он не решит, что ты полностью восстановилась. Потом мы поговорим.

Он кивнул, и прозрачная крышка медробота потекла снизу вверх, закрывая полость капсулы. Лицо Скевоса за ней затуманилось…

Мои ладони притиснуло к покрытию, я ощутила на внутренней поверхности запястий покалывания, похожие на комариные укусы. По телу потек жар.

Несколько минут ожидания, и на прозрачной крышке загорелась развертка. Первая картинка — темное небо с одинокой звездой.

— Естра. — Заявил мягкий голос. — Звезда.

Звезда рывком приблизилась, вокруг неё закружились планеты. Одна выросла, заняла всю развертку.

— Еов. Планета.

Скорость показа картинок возрастала. Ничего в мире больше не было — только изображения, сменяющиеся на развертке, и голос…

— Наташа. — Негромко сказал кто-то.

А потом пошла какофония звуков, в которой сознание не сразу, но вычленило смутно знакомые слова. Фразу неторопливо повторили, смысл начал проясняться.

Говорили на галакте. И я его понимала — не совсем уверенно, но вроде бы…

— Проснись. Медробот утверждает, что ты восстановилась.

Я открыла глаза. Голова немного побаливала, тело ощущалось расслабленным, как во время болезни. Но в остальном все было в порядке. Вроде бы.

И Скевос опять стоял сверху, внимательно меня разглядывая.

— Сколько… — Начала я было на русском.

Но тут же вспомнила, что теперь знаю галакт. Спросила уже на нем, неуверенно подбирая слова:

— Сколько я тут пробыла?

— Весь день. «Быстрая» вышла из каскада, и я зашел за тобой. После сеанса обучения с Гренги нужно поесть.

И одеться, подумала я. В капсулу медробота пришлось залезть голой — на случай осложнений, как сказал Скевос. С одной простынкой, прикрывавшей тело сверху…

Я уцепилась за стенки капсулы, собираясь сесть, Скевос, наблюдавший за мной, тут же подхватил за плечо. Дернул, приподнимая — и я едва успела прижать к груди край простыни, соскользнувший вниз.

В сидячем положении голова кружилась. И медотсек плавно плыл по кругу.

— Понести? — Всерьез предложил Скевос.

— Я сама.