Опасные пути

— Ваша светлость, — прошептал связанный, — Вы действительно ничего не нашли в этой комнате?

— Молчи, несчастный!.. нашел…

— Вы нашли страшные, ужасные бумаги! Хвала Богу! Они у Вас?

— Да… Молчи!

— И Вы… знаете?

— Да, да!

— Я доволен, — тихо сказал он. — Уведомите Вашу мать, что ей нечего бояться: я умру, не сказав ни слова о ее прошлом. Она спасена. Скажите ей, что я и теперь еще люблю ее.

К ним подошел Дегрэ.

— Ну, вперед! — приказал он.

Лашоссе твердыми шагами шел посреди сыщиков. К нему уже вернулось его хладнокровие: он знал, что Сюзанна в безопасности, и ничего больше не боялся.

— Меня схватили, опозорили, — сказал он сержанту, — я буду жаловаться суду на такое неслыханное самоуправство.

— В этом ты волен, мой милый, — ответил Дегрэ, — но ты на плохом счету, и я все беру на себя.

— У Вас нет против меня никаких улик; зачем же Вы набросились на меня, словно тигр на добычу?

— Да разве ты — не Ролатр, не Лашоссе? Этого для меня довольно. Ну, ведите его! В Консьержери с тобой познакомятся короче.

Лашоссе больше не возражал. Он бросил на Ренэ последний горестно-приветственный взгляд; затем его повели. Глазер, по приказанию Дегрэ, остался в своей комнате, которую сержант замкнул. Затем все вышли на улицу.

Тогда из люка, ведшего в погреб, вылез Морель, бывший невидимым свидетелем происходившего, и бросился бежать.

— Я первый принесу ей это известие, — прошептал он, — теперь она у меня в руках! Письмо я могу разорвать, за это хорошо заплатят. Выдать меня она не может; у нее нет доказательств. Лучше всего было бы помочь ей бежать за границу, притом, конечно, чтобы она взяла меня с собой! — и он поспешно направился на Львиную улицу.

II Напрасные старания — бегство

На руках и ногах Лашоссе уже звенели цепи, когда помощник Гюэ появился у стены, отделявшей сад дома д‘Обрэ от Львиной улицы. Морель надеялся встретить маркизу, которая часто в поздние часы отправлялась к Сэн-Круа, но по воле случая она в эту ночь не выходила из дома.

Маркиза была теперь единственной и полновластной владелицей особняка, так как после своего ужасного открытия, что маркиза пытается отравить его, ее муж переселился из Парижа в свое поместье Пикпюс.

Зная это, Морель не колеблясь перелез через стену и очутился в саду. Но напрасно стучал он в запертые ставни и в двери; в доме по-прежнему царила тишина. Тогда он стал бросать песком в одно из окон. Вскоре он заметил, что оно отворяется, и в неясном свете просыпающегося утра, уже освещавшего крыши, увидел голову женщины.

— Кто там? — спросил чей-то голос.

— Вы — камеристка маркизы? — спросил Морель, изменив голос.

— Да. Что Вам нужно?

— Я — из Пикпюса; меня прислал господин маркиз. Мне крайне необходимо видеть барыню. Вы сами должны понять, что дело важное, иначе я не пришел бы в такой неурочный час.

— Боже милостивый! Но ведь маркиз не умирает?

— Гм… моя весть не многим лучше. — Морель сказал правду. — Поторопитесь же! Мне необходимо говорить с маркизой!

Прошло несколько времени; наконец Морель услышал звук отодвигаемых задвижек, главная дверь отворилась, и на пороге террасы появилась Франсуаза Руссель. Узнав Мореля, которого она хорошо запомнила со времени встречи с Сэн-Круа, она вскрикнула и отступила.

— Ну, что там! — быстро сказал Морель, — не кричите же! Я — садовник в Пикпюсе и человек порядочный. Доложите же маркизе; я подожду здесь, чтобы слуги не подумали, что я пришел стащить что-нибудь. Когда являешься в дом в такой час, не мудрено заслужить подобное подозрение.

Франсуаза побежала наверх, и через несколько минут явилась маркиза. Она была в ночном туалете, с распущенными волосами. На ее плечах был накинут красный бархатный плащ, богато отороченный мехом.

— Морель? — вполголоса спросила она.

— Я, маркиза.

— Ты — вестник несчастья, я чувствую это. Твое приближение приносит зло. Ты не от маркиза?

— Нет, я от Сэн-Круа. Вероятно он шлет Вам свой привет; я говорю: вероятно, потому что некому было принять его последние распоряжения.

— “Последние распоряжения”? — повторила маркиза, проведя рукой по лицу, — “некому принять”? Что ты говоришь? Неужели Годэн… Нет, не может быть, чтобы Годэн… убежал?

— Нет, он не убежал; скорее он очень просто лежит на месте, потому что несколько часов тому назад он умер.

Из уст маркизы вырвалось что-то похожее на шипение змеи, потревоженной в своем логовище. Она подалась вперед и с такой силой схватила Мореля за грудь, что он вскрикнул от боли и отшатнулся.

— Что? Умер?! Годэн? — она пошатнулась и прижала крепко стиснутые руки к сердцу.

— Маркиза, — поспешно сказал Морель, — Вы должны узнать все: поручик умер от взрыва, произведенного неудачным опытом. При нем никого не было… Убежище открыто; все тайны в руках сыщиков Рейни, которые уже роются в ящиках и сундуках Сэн-Круа. С ними был Ренэ Дамарр. Невидимые союзники доктора Экзили плохо сдержали свое слово. Спасайтесь!

Лицо Марии де Бренвилье походило на маску. Не меняя положения, она спросила:

— Правда ли то, что ты говоришь?