Опасные союзники

– Но я могу забрать его с собой, – заметил Бурраш. – Только он меня совсем не помнит. От прежнего Ламбаруша осталось только тело.

– Значит, надо лечить, Бурраш, – подвел итог Ламтак.

Бурраш с Генрихом переглянулись и вышли.

110

Делать было нечего, поэтому оставшиеся в шатре весь день только ели и спали. И ждали Бурраша до позднего вечера.

Вернувшись, он выпил ягодного настоя, но есть ничего не стал и лег спать.

В эту ночь опять оставались настороже и поочередно дежурили, благо что выспались за день и было не так тяжело. После подъема снова пришел Ламбаруш, и по его движениям Мартин понял, что это уже не вонунсаг.

– Доброго вам утра, – сказал он, комкая в руках тощую котомку. – Я собрался уходить и решил попрощаться, лекарь сказал, что это вы меня с поля раненого вытащили.

– А что еще помнишь? – спросил Бурраш, пристально глядя на бывшего друга.

– Ничего, – развел тот руками. – Мое прошлое как чистый лист. Даже имени не знаю.

– Твое имя Ламбаруш.

– Правда? – обрадовался Ламбаруш. – А что еще вам обо мне известно?

– Ничего, парень, – пожал плечами Бурраш. – Ты в бреду назвал свое имя и больше ничего.

– Куда ты теперь пойдешь? – спросил Мартин, доставая кошель с общественной казной.

– К веспам поеду. Я немного помню про их страну, как будто я там когда-то бывал.

– Что ж, поезжай, – поддержал его Бурраш, опуская глаза.

– Деньгами пользоваться не разучился? – спросил Мартин и, подойдя к Ламбарушу, протянул ему деньги.

– Нет, все помню. И счет и монеты. Только за что вы мне платите?

– Это остаток жалованья, что тебе не успели выдать прошлый раз – до ранения.

– Ах вот как? Ну, это очень хорошо! – обрадовался Ламбаруш. – А мы с вами, господин…

– Его зовут Бурраш, – подсказал Мартин.

– Мы с вами земляки, господин Бурраш?

– Увы, приятель, не все орки земляки.

– Жаль, я думал, вы хоть что-то расскажете о моей прошлой жизни. Но спасибо и за имя. Ламбаруш. Имя – это уже кое-что, может, кто-то вспомнит меня?

– Наверняка так и будет, – сказал Бурраш.

Ламбаруш пожал руки всем поочередно и вышел, а Бурраш кулем свалился на топчан и закрыл глаза.

– Почему ты не рассказал ему всего, что знаешь? – спросил Рони, садясь рядом.

– А какой в том толк? Может, его судьба по-другому ляжет, найдет какой-то угол, ремесло нормальное. А расскажи я ему все, что было, опять попадет в наемники.

– Ты прав, тысячу раз прав, – сказал Мартин. – А теперь давайте собираться, сейчас принесут завтрак, а потом за нами явится Птюц. Скоро выходить – дорога неблизкая.

За сборами их застали служители с завтраком, а после еды пришел помощник Птюц. Он был в дорожном костюме и легких доспехах, на его лице играла улыбка.

– Ну что, готовы? Тогда – выходи строиться!..

Мартин с товарищами без заминки выбрались из шатра и пошли за Птюцем.

– Настроение, гляжу, у вас праздничное, господин Птюц, – заметил Мартин. – Празднуете победу?

– Да какая там победа? – отмахнулся помощник. – До победы еще воевать и воевать.

– Долго?

– Госпожа Середа говорила – двести лет.

Сказав это, Птюц вдруг остановился и с опозданием закрыл ладонью рот.

– Это я чепуху понес, господин Мартин, не обращайте внимания. Доберемся до Змеебада – пойду в загул. Надоело воевать, теперь мне положен отдых.

111

Возвращаться в город оказалось легче, главная часть работы была сделана – враг разбит, и теперь оставалось перехватить корабль с грузом, однако эту работу обещали взять на себя союзники.

На солнце, на свежем горном воздухе настроение улучшалось, и даже Бурраш заметно повеселел и сорвал несколько цветочков, чтобы сунуть за ухо.

Рони рассказывал, как поступит с жалованьем, когда вернется. Он хотел открыть мастерскую по ремонту арбалетов и военной упряжи, уверял, что теперь прекрасно в этом разбирается.

Ламтак его осаживал, ведь он был мастером и умел держать в руках щипцы и молоток. Знал разницу в продольных пилах и как сушить дерево, чтобы сделать мебель. А еще шил седла и башмаки.

– Тебе ремеслу десять лет учиться надо, прежде чем свое дело открывать.

– Десять много, я и за год выучусь! – не сдавался Рони.

– Даже если шибко сметливый, пять лет обязательно надо в подмастерьях походить.

– Хорошо, тогда у тебя в подмастерьях и похожу. У тебя не стыдно.

– Вас слушаешь, даже позавидовать можно, – вступил в беседу Бурраш. – Один дело хочет завести, другой вообще мастер-сапожник, а я только драться умею.

– Так мы потом откроем и ювелирную мастерскую, – продолжал фантазировать Рони. – Я наверняка знаю, что Ламтак обучен разные цацки с каменьями выделывать. Ведь умеешь, Ламтак?

– Когда-то давно учился, но потом больше воевал. Руки уже не те. «Паутинку» из серебряной проволоки уже не сплету, но камень посадить сумею. И огранить, если попроще, – тоже смогу.

– Вот! А где ювелиры, там и деньги большие, а как большим деньгам без охраны? Тут ты нам и пригодишься, Бурраш!

– Золотой мастерской для меня маловато, сразу уж меняльную контору открывайте! – развеселился Бурраш.

Мартин улыбался шуткам своих товарищей и посматривал на шедшего первым помощника Птюца. Тот выглядел каким-то битым и невеселым, хотя старался казаться радостным и приветливым.