Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Она [Кейт Хьюм] прочитала так много историй о германских зверствах, что она на самом деле поверила в то, что ее сестра была убита⁶⁸¹.

Именно так фольклорный текст и начинает влиять на реальность.

Другой жуткой историей, вызвавшей полное доверие публики, стала история о немцах, которые будто бы разбрасывают по деревням взрывающиеся игрушки и отравленные конфеты. Многочисленные публикации с бельгийского фронта утверждали, будто бы немцы таким образом мстят бельгийским партизанам, точнее их детям⁶⁸². Так же считали на румынском фронте: «германские летчики бросали в Бухаресте отравленные конфекты»⁶⁸³. Естественно, что самих взрывающихся игрушек никто не видел.

Такие слухи включают несколько месседжей: война ведется не с армией, а с гражданским населением; враг проявляет исключительную жестокость, причем по отношению к самым беззащитным (к раненым, женщинам и детям); кроме того, враг действует с изощренным коварством, предлагая то, что трудно достать во время войны, — игрушку, конфету, шоколад. Каждый из этих месседжей отражал или мог отражать настоящие военные реалии (вспомним, что Кейт Хьюм придумала свою историю про отрезанные груди под впечатлением от реальных военных преступлений). Соединенные вместе, они убеждали слушателя (или читателя) в нечеловеческой жестокости и подлости врага. Такие слухи возникают каждый раз, когда появляется психологическая потребность в дегуманизации военного противника. Во время Второй мировой войны советские граждане слышали, что немцы разбрасывают шоколад с опасными бациллами⁶⁸⁴ или ядом: «говорят, что немцы начали бактерио­логическую войну. Сбрасывают яркие коробочки, раскрыв которую, человек сразу же умирает от какого-то яда»⁶⁸⁵. Эти истории продолжали распространяться во время войны в Афганистане, в которой СССР участвовал на протяжении почти десяти лет, начиная с 1979 года. Там воюющие стороны взаимно обвиняли друг друга в коварных диверсиях. Советская сторона утверждала, что американцы разбрасывают на дорогах мины в виде игрушек, чтобы уничтожать советских солдат и местных детей. Наш собеседник, служивший в советской армии в начале 1980‐х годов в Афганистане, вспоминает, что советским солдатам категорически запрещалось поднимать с земли любые предметы (считалось, что любой такой предмет мог оказаться миной-ловушкой) и брать у местных жителей еду⁶⁸⁶. Сам он, впрочем, никогда с минами-ловушками не сталкивался и очевидцев таких военных преступлений не встречал. А в оппозиционном самиздатском журнале, который издавали в те годы диссиденты, те же самые обвинения были направлены против советских военных:

Многочисленные комиссии установили, что СССР нарушает в Афганистане законы войны: применяет напалм, газы, мины, предназначенные для мирного населения (в виде игрушек и т. д.)⁶⁸⁷.

Обвинение в использовании взрывающихся игрушек было частью антиамериканской пропаганды на социалистической Кубе. Наш информант вспоминает, что в пропагандистских брошюрах, которые кубинцы в 1985 году привезли на фестиваль молодежи и студентов в Москве, рассказывалось среди прочего о том, как «империалисты-убийцы суют гранаты в куклы, с рисунками»⁶⁸⁸.

Коварный дар в мирное время

Истории об опасных иностранных дарах не исчезли и в послевоенное время. Они обосновались в художественной литературе, преимущественно — в детских книжках о «шпионах». В повести Алексея Попкова «Тайна голубого стакана» (1955) методом «опасного дара» действует шпионка — красивая и ярко одетая женщина, предлагающая пионеру отравленную конфету в яркой обертке:

Вижу, стоит на крыльце женщина молодая, красивая. Кофточка на ней шелковая, зеленая-зеленая, а в руках желтая сумочка. Стоит и все оглядывается по сторонам, как будто дожидает кого или кого-то слушает… Попросила она воды, зашла в дом и так внимательно оглядела кухню и комнату. Потом спросила, не заезжал ли сегодня к нам кто-нибудь с рудника? Я сказал, что у нас давно никого не было, а дедушка ушел в тайгу. Тогда она достала из сумочки две конфетки в цветных бумажках и дала мне. «Это, — говорит, — вечером, как дед вернется, чай пить будете, одну сам съешь, а вторую дедушке дай, пусть и он попробует!» Улыбнулась и ушла, а мне что-то так страшно стало…⁶⁸⁹

Но также подобные истории продолжали существовать в виде слухов и городских легенд, по крайней мере они возникали время от времени в таких посещаемых иностранными туристами городах, как Москва и Ленинград. Но периодами особой актуальности таких историй становятся Всемирный фестиваль молодежи и студентов 1957 года и Олимпиада-80.