Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

В 1960–1980‐е годы был популярен не только «фольклор победы». В то же время начинают появляться песни, в которых описание военного конфликта ведется не от лица «своих» солдат, как в песне «Медленно ракеты улетают вдаль», а от лица противника. Этот прием совершенно для фольклора не характерен: представьте себе сказку, в которой бы от первого лица сочувственно рассказывалась история Бабы-яги или Змея Горыныча.

Поющий не просто рассказывает историю американского парня от первого лица и таким образом ассоциирует себя с врагом, но делает такую идентификацию максимально сильной. Для этого используются лингвистические приемы: насыщение текста американскими и квазиамериканскими деталями и именами (Джон, Мэри, «родной Техас», «Арлингтонское кладбище»), а в начале песни вместо «Во имя Джона» (то есть Кеннеди) можно пропеть «My name is Jonnie» или вставить несколько английских слов в конец.

В самых ранних таких песнях «мы» (лирические герои) — это американцы, которые воюют во Вьетнаме. В «Фантоме», самой известной песне этого типа («Я иду по выжженной земле»), рассказ ведется от лица американского летчика, которого сбили над Вьетнамом, и уже в плену он узнает от вьетнамцев, что «сбил его наш летчик Ли Си Цын», то есть советский пилот, прибывший во Вьетнам в качестве «военного советника». Заканчивается песня переживаниями героя о том, что он больше никогда не увидит «родной Техас» и Мэри, а также в некоторых вариантах — антивоенной моралью. Первые зафиксированные фольклористами варианты этой песни уже существовали в 1968 году: ее пели курсанты суворовского училища⁹⁰⁰. В 1970‐е годы она становится очень популярной как в военных частях, так и среди школьников.

Вторая песня такого же типа имеет два варианта названия: «Во имя Джона», то есть президента США Джона Кеннеди, или «Во имя Джонсона», то есть президента США Линдона Джонсона. Она гораздо менее известна, но построена она точно по такой же модели. Герой, от лица которого идет повествование, бомбит города, оказывается сбитым, погибает и перед смертью дает наставление «другим ребятам» никогда не идти воевать.

Во имя Джонсона я во Вьетнаме был,

Во имя Джонсона деревни там бомбил,

но залп зениток наш полет прервал —

И я свой позывной на базу передал. <…>

Под небесами наш самолет горит,

И вместе с нами на землю он летит,

А жить осталось лишь несколько минут,

И в цинковых коробках нас в Америку свезут! <…>

Вы, новобранцы, совет примите мой,

Вы, новобранцы, вас повезут в Ханой,

Там партизаны стреляют всех подряд —

Бросайте автоматы и бегите вы назад.

А я зарою свой автомат,

там, где зеленый сад.

И я не буду больше воевать,

Войны не надо Америке опять⁹⁰¹.

Несомненно, сюжеты обеих песен навеяны пропагандой того времени, которая неустанно обличала действия «американской военщины» во Вьетнаме. Тем не менее переживания за героя, который рассказывает о своей гибели, в ряде случаев были очень серьезными: «[мы пели] На полном синем серьезе»⁹⁰². Юмористического эффекта, в отличие от песни «Медленно ракеты уплывают вдаль», эти песни почти не производили.

В 1980‐е годы младшие школьники и даже дошкольники радостно распевали песенку от лица американских летчиков, летящих бомбить СССР, известную под названием «16 тонн»:

Сидим мы в баре как-то раз

Вдруг слышим шефа мы приказ:

Летите, детки, на восток

Бомбить советский городок

Летим над морем — красота

5 километров высота

16 тонн — опасный груз

А мы летим бомбить Союз.

Вдруг в самолете свет погас —

За нами гонит русский ас,

Один снаряд попал в стекло —

Радиста к черту унесло <…>

Летим над морем — красота

2 миллиметра высота,

16 тонн — опасный груз,

А мы летим кормить медуз⁹⁰³.

Ее история гораздо менее тривиальна, чем история предыдущих песен. Весьма далекий от фольклорной переделки оригинал появился в США в 1946 году, а в 1955 году песня стала популярной после того, как ее исполнил певец Эрни Форд. После этого она перепевалась множество раз самыми разными западноевропейскими и североамериканскими исполнителями. Содержание песни, рассказывающей о тяжелой жизни американских шахтеров, хорошо иллюстрировало утверждения советской пропаганды, и поэтому ее неоднократно воспроизводили на советском радио:

You load sixteen tons, what do you get?

Another day older and deeper in debt.

Saint Peter don’t you call me ‘cause I can’t go

I owe my soul to the company store.

Ты грузишь шестнадцать тонн, и что получаешь?

Ты стареешь каждый день и все больше в долгах.

Святой Петр, не зови меня, я не смогу уйти;

Моя душа заложена в фабричной лавке.