Опасные тайны

— Я твоя мать, — тихо сказала Наоми. — Возможно, со временем мы обе к этому привыкнем. А теперь иди поспи. И если завтра тебе не захочется одной предстать перед львом в его клетке, я поеду с тобой.

Но Келси поехала одна. Для нее это был вопрос самоуважения. Сначала она хотела отправиться на ферму Гейба на машине, но это было бы чересчур быстро, а Келси — несмотря на то, что пролежала без сна большую часть ночи, — так и не сумела найти подходящих слов и не решила, какой тон выбрать.

Поэтому она попросила подобрать ей подходящую лошадь. Поездка верхом помогла бы ей освежить голову и успокоить взвинченные нервы.

Она нашла Моисея в конюшне, где он втирал мазь в шею чалого жеребца, но не решилась подойти к нему сразу. Как ей теперь к нему относиться, зная, что он — любовник Наоми?

Несколько секунд Келси просто стояла, наблюдая за ним. Руки у Моисея были широкими в кисти, темными of загара, но удивительно нежными. На запястье он носил кованый медный браслет, а в лежащей на спине толстой косе черных волос было столько же, сколько и седых. Лицо его никто не назвал бы красивым — главным образом из-за внушительного носа и обветренной, грубой кожи, но Келси сказала бы, что оно и не из заурядных. Тело тренера выглядело жилистым, крепким, с той звериной гибкостью и грацией, которые отличали и Гейба.

— Трудно поверить, не так ли? — в голосе Моисея прозвучали довольные нотки. Оборачиваться, чтобы прочесть в глазах Келси удивление, ему не было особенной нужды.

Келси смущенно кашлянула.

— Такая красивая женщина, богатая, из хорошей семьи, и такой недомерок-полукровка, как я… — Он отставил в сторону склянку с мазью и пододвинул поближе к себе большую миску с водянистой овсяной кашей.

— Не могу судить тебя за это. Она сама то и дело меня удивляет.

— Почему? Наоми считает, что я тоже должен был знать… что она рассказала тебе о нас.

Келси поморщилась и потерла лицо рукой. Она-то считала, что все уже позади, но Моисей снова поверг ее в смущение.

— Мистер Уайттри…

— Моисей. Зови меня просто Моисей или Мо. Учитывая существующее положение вещей… Ну, ну, мальчик, давай! — Он принялся кормить жеребца кашей. — Попробуй же! Будешь есть понемножку за раз, и все будет в порядке.

Он помолчал, потом заговорил снова:

— Я влюбился в нее, как только нанялся сюда на работу конюхом. Твоей матери было тогда лет восемнадцать. Должен сказать, за всю свою жизнь я не встречал второй такой женщины. Но, разумеется, я не рассчитывал, что она обратит на меня внимание. С какой стати?

Келси продолжала следить затем, как Моисей пытается накормить жеребца овсяной болтушкой, и видела его доброту, силу, мягкую настойчивость.

— Мне кажется, я ее понимаю, — заметила она наконец и, неопределенно помахав в воздухе рукой, шагнула в бокс, остановившись рядом с Моисеем. — Что с ним такое?

— Ларингит.

— Ларингит? Разве лошади болеют ларингитом? И как это определить?

— Смотри… — Моисей взял ее руку в свою и заставил провести по горлу лошади. — Чувствуешь — припухлость?

— Да. Бедняжка… — ласково приговаривая, Келси несколько раз погладила животное по шее. — Это серьезно?

— Может быть, серьезно. При сильном ларингите лошадь может запросто задохнуться от недостатка воздуха.

— Умереть? — Келси в тревоге прислонилась щекой к щеке коня. — От больного горла?

— Для тебя это больное горло, но у лошадей все иначе. Он поправится, правда, малыш? Видишь, он еще даже не может ничего есть, кроме болтушки и чая из льняного семени.

Чай для лошади! Подумать только!

— А не нужно его показать ветеринару?

— Нет, если только не станет хуже. Мы держим его в тепле, даем подышать парами эвкалипта, три-четыре раза в день мажем язык камфарой. Теперь он уже даже не кашляет, а это хороший признак.

— Какую часть работы ветеринара вы здесь выполняете сами? — поинтересовалась Келси.

— Мы зовем Мэтта, только если не можем справиться сами.

— Я думала, что тренер должен только готовить лошадей к скачкам.

— Тренер должен делать все. Иногда даже может показаться, что в списке его обязанностей непосредственно лошади занимают весьма скромное место. Проведи как-нибудь со мной денек — сама увидишь.

— Мне бы очень этого хотелось.

Моисей озадаченно поглядел на нее. Он предложил это просто так, отнюдь не рассчитывая на то, что Келси согласится.

— Я начинаю задолго до рассвета.

— Я знаю. Возможно, я буду тебе только мешать, но мне хотелось бы что-нибудь делать… пока я здесь. Например, чистить стойла или приводить в порядок упряжь. Конечно, я не рассчитываю, что мне доверят самих лошадей, но я терпеть не могу ничего не делать.

Дочь своей матери, подумал Моисей. Ну что ж, посмотрим…

— Здесь всегда найдется какая-нибудь работа, — сказал он. — Когда ты хочешь начать?

— Сегодня во второй половине дня или завтра с утра. Сейчас я должна сделать одно дело. — При мысли о том, что ей предстоит, настроение Келси за-метно упало. — Откровенно говоря, я предпочла бы кидать навоз, но другого выхода нет.

— Приходи, когда освободишься.

— Хорошо. Кстати, я хотела спросить, нельзя ли мне взять какую-нибудь лошадь? Я умею ездить верхом.