Опасные тайны

— Ей очень повезло, что у нее есть ты, Герти, — пробормотала она, чтобы что-нибудь сказать. — Повезло, что рядом есть кто-то, кто думает прежде всего о ней и только о ней. И потом, она, должно быть, счастлива иметь у себя под боком человека, который умеет так вкусно готовить, — добавила она, желая осушить слезы с лица старой служанки.

— Да ну тебя!.. — Герти быстрым движением смахнула слезы. — Простая еда — вот и все, что я делаю. Почему ты не доела последний кусочек, Кел? Тебе нужно кушать как следует, а то — вон какая тоненькая да хрупкая!

Келси покачала головой и услышала звонок у парадной двери.

— Не сказала бы… Пойду открою, а ты пока убери сковородку, иначе я съем все.

Взяв в руку стакан молока, она отпила глоток и пошла открывать. По пути ей попалось зеркало, но, увидев свое отражение, Келси только закатила глаза. Щеки ее были в грязных разводах, а волосы — несмотря на то что во время работы она убирала их под шапочку — все перепутались, и из них торчала соломенная труха. Келси хотела вытереть лицо рукавом рубахи, но рукав оказался испачкан навозом, так что ей оставалось только уповать на то, что пришедший, кем бы он ни был, имеет отношение к лошадям.

Но не тут-то было.

— Бабушка! — Келси и удивилась, и огорчилась, увидев, как Милисент поморщилась при виде ее грязной одежды. — Какой сюрприз!

— Чем, ради всего святого, ты занималась? — спросила Милисент вместо приветствия.

— Работала. — На подъездной дорожке Келси заметила сверкающий чистотой светлый «Линкольн», за рулем которого, стоически выпрямившись, нес свою вахту наемный шофер. — А ты… решила прокатиться за город?

— Я приехала, чтобы увидеться с тобой. — Высоко подняв голову, Милисент перешагнула через порог и двинулась вперед с достоинством ведомых на гильотину французских аристократов. — Мне показалось, что эта проблема слишком важна, чтобы обсуждать ее по телефону. Поверь, мне нелегко было приехать сюда, и уж, конечно, никакого удовольствия от пребывания в этом доме я не испытываю.

— Верю. Пожалуйста, проходи.

Как хорошо, подумала Келси, что Наоми ушла по делу. Иначе здесь могло бог знает что начаться.

— Могу я предложить тебе чашечку чаю? Или, может быть, кофе?

— Я ничего не хочу от нее. — Милисент села на краешек кресла, опасаясь помять крахмальный полотняный костюм, который, казалось, слегка поскрипывал при каждом ее движении. Разумеется, ей очень хотелось осмотреть комнату, но она решила, что это пустое любопытство, и сосредоточила все свое внимание на внучке.

— Так, значит, вот как ты проводишь время? Ты вымазалась в земле, как какой-нибудь полевой работник.

— Я только что вошла. Как ты, должно быть, заметила, на улице идет дождь.

— Не пытайся разговаривать со мной подобным тоном, — ледяным голосом осадила Милисент. — Заниматься подсобными работами с твоими способностями, с твоим воспитанием и подготовкой — это настоящее расточительство. Хуже того, своим поведением ты можешь серьезно скомпрометировать свою семью.

— Но, бабушка, мы же уже один раз об этом говорили… — Келси отставила молоко и подошла к камину, чтобы поворошить угли. Ей казалось, что в гостиной неожиданно похолодало, однако она никак не могла решить, погода ли была тому причиной или неожиданный приезд Милисент. — Я прекрасно понимаю твои чувства и уважаю твое мнение. Просто мне не верится, что ты проделала весь путь сюда ради того, чтобы еще раз повторить то, что я уже однажды слышала.

— Наши с тобой интересы и желания, Келси, редко совпадали.

— Да. — Келси положила кочергу на место и повернулась к Милисент. — Мне тоже так кажется.

— Но я уверена, что сейчас ты со мной согласишься. Твое имя упоминалось в сегодняшней утренней газете. В связи с убийством на ипподроме.

Да, новости распространяются быстро, подумала Келси. Когда на ферму доставили утреннюю почту, она уже трудилась в конюшне.

— Я не знала. Во всяком случае, я бы обязательно позвонила папе, чтобы успокоить его. Да, бабушка, я была там. Убитый работал конюхом на соседней ферме, но я не была с ним знакома. Мое участие в этом деле имеет чисто случайный характер.

— Главное — это то, что ты вообще оказалась на ипподроме, — отрезала Милисент. — Из этого следует, что ты общаешься с людьми вполне определенного сорта. С неподобающими людьми, которых так привлекают скачки.

Келси упрямо вздернула подбородок.

— Скачки привлекают и меня.

— Не строй из себя капризную маленькую девочку. — Милисент поджала губы. — Я вправе требовать от тебя большего. Подумай о семье, Келси, это твоя обязанность.

— Какое отношение к нашей семье может иметь тот бедняга, которого вчера убили на ипподроме?

— Твое имя будут теперь связывать с именем Наоми, которая сама совершила убийство. Ты просто не представляешь себе, насколько живучи старые слухи и давние скандалы. Не успеешь оглянуться, как о тебе тоже начнут судачить… В общем, я не вижу смысла растолковывать все это такой разумной женщине, как ты. Неужели тебе хочется, чтобы твой отец снова страдал?