Опасные тайны (ЛП)

Чистая нирвана. Совершенство. Его приютила самая узкая, самая влажная и самая сладкая женщина на свете. Его яйца, набухшие и изнывающие от боли, прижались к ней, так что он мог почувствовать амброзию, которую она источала. Та же самая сладость, что все еще сохранялась на его губах и языке, в то время как он использовал всю силу, чтобы оставаться неподвижным и позволить ей привыкнуть к нему.

Однако Тарин не облегчала участи: она задвигалась под ним, сжимаясь и пульсируя по всей его длине. Чтобы удержать девушку на месте, пальцы сжались вокруг ее бедер с такой силой, что остались синяки; пот стекал по его лицу, когда он из последних сил пытался сдержать свои примитивные инстинкты – взять и обладать.

Джейк начал двигаться, сначала медленно, таким образом рассчитывая и корректируя свои толчки. Каждый раз, когда он снова входил в нее, то готов был поклясться, что это лучше, чем в предыдущий. Горячее. Более влажно. Более узко, когда она напрягалась вокруг него. Ёе приглушенные крики удовольствия сводили с ума. Он чувствовал, что его освобождение близко, боль становилась почти невыносимой. Но было немыслимо покинуть ее, чтобы надеть презерватив – он этого не переживет. Во имя собственного здравомыслия, он сказал себе, что выйдет из неё, прежде чем кончит.

Когда он почувствовал, что ее кульминация вот-вот достигнет пика, а крики становятся громче, то начал толкаться быстрее и жестче, погружаясь еще глубже. Пот стекал по спине и груди от напряжения и попыток сдержаться. Боже милостивый, она выкрикивала его имя, умоляя взять ее глубже и жестче. О, черт, он не мог остановиться прямо сейчас, когда она кончала на его члене…

Разноцветные звезды вспыхнули перед глазами, когда он разрядился внутри нее. Тарин продолжала сжимать его, и ее внутренние мышцы пульсировали по всей длине члена, продлевая абсолютный экстаз. Джейк погрузился так глубоко, что было трудно сказать, где заканчивается он и начинается она. Он наклонился к ней, прижавшись грудью ее спине, полностью закрывая Тарин, словно защищал от того, что он только что сделал.

Что он только что сделал. Когда похоть начала угасать, пришло осознание произошедшего, и мысли приняли нежелательный оборот. Боже. Он только что кончил прямо в Тарин. Глубоко в Тарин, и без защиты. До этого никогда ни одной женщине не удавалось заставить Джейка потерять контроль, и это напугало его до чертиков. Эйфория уступила место панике, а Джейк не паниковал. Чувство было чуждым и неприятным. А что если она забеременеет?

И все же с паникой пришло еще что-то, более тревожное: ее тело ощущалось слишком хорошо под ним. Ее естество подходило ему слишком идеально. Она была как наркотик, бегущий по венам, крадущий здравый смысл и рассудительность, который превращал его в озабоченного подростка, а не в опытного, тридцатилетнего мужчину, бывшего солдата морской пехоты.

Он вышел из нее, и ее страдальческий вздох из-за его внезапного отсутствия, разбил сердце. Как мог он быть настолько глупым? Как мог подумать, что займется сексом с Тарин и просто уйдет, оставшись невредимым? Он знал, что она отличается от других, знал это с самого начала, как только увидел ее.

Но уйти – именно то, что он должен был сделать. Требовалась дистанция между ними, по крайней мере, пока он не разберется во всем. Потому что именно сейчас он не доверял самому себе.

Джейк ослабил хватку, оттолкнувшись и поморщившись, когда увидел на ее бедрах темно-красные следы, которые завтра превратятся в синяки. Ее ноги тряслись, а тело дрожало, она покачнулась вперед. Рваные вздохи и мягкие всхлипы убивали его.

– Джейк? – Тарин оглянулась назад, растерянность отразилась на лице. Необычайные фиолетовые глаза взирали на него, манили его, призывали совершить что-нибудь безумное, как например, забраться обратно в кровать и провести остаток ночи с этой женщиной, погрузившись глубоко в нее.

– Прости, Тарин, – произнес он, заставляя голос звучать равнодушно, чего на самом деле не было.

Он наблюдал, как вопросительный взгляд на ее лице сменился пониманием, затем последовали боль, стыд, гнев, и, наконец, принятие ситуации – и все это за считанные секунды. Ёе мягкие черты лица ожесточились, а полные эмоций глаза превратились в лед.

– Не нужно, – произнесла она спокойным голосом, словно прощала его за то, что он оставил колпачок от зубной пасты, а не растерзал ее как гребанное животное. Он мог бы и поверить, что она в порядке, если бы не вспышка боли в ее глазах – то же самое разъедало его изнутри вдобавок к здоровенному чувству вины и дерьмовому шторму из неизвестных эмоций, которые во всю бушевали в нем.

– Тарин, я… – он остановился, слова не давались легко. Как можно мягче он попытался объяснить, что все это было огромной ошибкой и вышло из-под контроля. Она смотрела на него, неподвижная как статуя, с непроницаемым выражением на лице. Холодным. Бесстрастным.

Когда выражение на лице изменилось, он почти пожалел об этом. Левый уголок ее рта приподнялся в намеке на усмешку.