Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)

Проснулся я на рассвете, высунулся было из мешка, но тут же нырнул обратно. На чехле мешка серебрился легкий налет инея. Рядом со мной на кошме в таких же мешках спали Костя, дядька и Курбан-Нияз, только Володя был в кузове машины. Он даже ночью не хотел покидать свой автомобиль. Никто не поднимался, и я тоже решил еще немножко подремать. Да не тут-то было! Откуда ни возьмись, над нами прошуршала птичья стая. Выглянув из мешка, я увидел десяток птиц, усевшихся на небольшое деревце. Птицы внимательно разглядывали машину и нас и переговаривались короткими негромкими звуками. Но так скромно они держались недолго. Настороженный разговор сменила безудержная болтовня. Она не только заглушила журчание речки, но и разбудила всех. Птицы свистели, трещали и даже мяукали .

-- Кыш, оглашенные! -- не выдержал Володя. -- Пошли отсюда! Ишь, растрещались!

-- Это они тебя приветствуют, Володя, -- сказал Костя, высовываясь из мешка. -- Хорош гость! Хозяева исполняют ему утреннюю серенаду, а он их гонит! Эй, друзья! Хватит боками землю трамбовать! Подъем!

Вслед за Костей мы вылезли из мешков и торопливо оделись. Птицы сначала притихли, а потом затрещали снова. Они не боялись нас и спокойно сидели на нижних ветках, хотя мы ходили поблизости.

-- Костя, -- спросил я, -- что это за смелые птицы ?

-- Это майны -- индийские скворцы. Очень полезные и умные птицы, -ответил он. -- В садах и на полях майны поедают множество вредных насекомых. Живут они обычно возле домов горцев и доставляют им много радости своими песенками. Горцы их любят и не обижают, поэтому они не боятся людей.

Майны перепархивали с дерева на крышу грузовика, а самые отчаянные забрались даже в кабину.

На востоке над темными вершинами дальних гор занялось зарево. Сначала оно было бледным желто-золотым, потом зо лото разлилось по небу широким правильным полукругом, середина низа которого загорелась чудесным нежно-розовым цветом. Розовое разливалось все шире, и вдруг в седловинке между вершинами ослепительно брызнул лучами сверкающий кусочек солнца. Как только первые лучи упали на скалы, нависшие над ущельем, откуда-то сверху раздался громкий крик: "Ке-ке-ке-ке! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! " На вершину одной из скал быстро выкатился маленький серый комочек. Он приплясывал на самом гребне скалы, и оттуда неслось задорное: "Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! "

В бинокль я разглядел небольшого петушка в щегольском желтовато-дымчатом наряде с сизой, окаймленной темными полосами грудкой. Петушок приподнялся на ярко-красных ногах, вытянул шею, широко раскрыл клюв и снова раздалось:

"Ке-ке-ке-ке! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! "

Со всех сторон послышались резкие и частые взмахи крыльев, несколько таких же петушков вылетели на скалы. "Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! "--загремели скалы. Это "пели" горные куропатки -- кеклики. Их было так много и кричали они так громко, что разговаривать было невозможно. Сначала мы перекрикивались, а потом стали объясняться знаками. Наконец дядьке это надоело, он достал из машины ружье, зарядил его и выпалил в воздух. Мгновенно наступила тишина. Кеклики, перепархивая с камня на камень, бежали по скалам вверх, к гребню.

-- Вот теперь можно спокойно разговаривать, -- удовлетворенно сказал дядька, выбрасывая стреляную гильзу.

В это время с дальней скалы послышалось: "Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! " Как по команде, дружно откликнулись все замолкшие кеклики. Дядька поднял ружье и снова выстрелил. И на этот раз тишина продержалась всего минуту, а затем птицы закричали еще громче.

-- Брось, дядька! -- закричал Курбан-Нияз (глядя на меня, он тоже звал дядьку -- дядькой). -- Сейчас они уйдут кормиться и будет тихо.

Кеклики умолкли через четверть часа. Однако весь день то тут, то там франтоватые петушки заводили свое "Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! Ке-ке-лик! " Мы скоро привыкли к этим крикам и не обращали на них внимания. Хор кекликов будил нас по утрам и прощался с нами на закате солнца. Когда в поисках змей мы лазили по склонам между скал, нас часто пугали их стремительные шумные взлеты. К этому привыкнуть мы не могли. Кекликов было великое множество, и они почти не боялись людей. Настрелять их несколько десятков штук в день не представляло большого труда, но у кекликов были малыши, и мы их не обижали.

В первый же день я увидел чудо. За поворотом, на дне ущелья, вдоль зеленой полоски ручейка стояли волшебные деревья. Листья у них были серебряными, а от вершины книзу каждая ветка была расшита золотыми нитями мелких набухших бутонов. Я замер в восхищении.

-- Чего встал? -- толкнул меня подошедший сзади Курбан-Нияз.

-- Разве ты не видишь? Мы в сказку пришли! Таких деревьев в жизни не бывает!

-- Э-э! -- недовольно протянул проводник. -- Джиду увидел и совсем рехнулся! В сказке есть не надо, а у меня в брюхе давно урчит. Под этими деревьями мы обедать будем. Не стой, как столб, а иди кизяк собирать. Чай кипятить нужно...

Я вздохнул и пошел собирать сухой навоз для костра.