Опасные удовольствия

– Вы правы. – Улыбка Колина была печальной, но на этот раз улыбались не только губы, но и глаза. – Не знаю, все ли члены семьи будут счастливы. Но уверен, что вам заплатят за мое возвращение. У нас, знаете ли, есть честь, мы – Эверси. – Снова в голосе прозвучала ирония. – И интуиция подсказывает мне, что вам очень нужны деньги.

– Мистер Эверси, мне крайне необходимо, чтобы заплатили очень быстро.

– Значит, мы снова в равных условиях. Потому что мне крайне необходимо быстро вернуться в Пеннироял-Грин. Это судьба, мисс Гринуэй, вы не согласны?

«Миссис, а не мисс», – хотела сказать Мэдлин. Хотя вряд ли это имело значение.

– Почему вам срочно надо вернуться? – поинтересовалась Мэдлин.

– Мне необходимо остановить свадьбу в Суссексе. Но прежде чем я сделаю это, я должен доказать свою невиновность.

О, ради всего святого! К чему эта чрезмерная сентиментальность? Видимо, в нем сейчас говорила обида, поскольку Колин считал, что не заслужил быть повешенным.

– Неужели? И кто же ваш идеал? – Не только ему была присуща ирония. – По-моему, ее зовут Луиза.

– Она вовсе не идеал. Это женщина из плоти и крови. И ее место рядом со мной.

Коротко и ясно. Солнце встает на востоке. Ночью темно. «Ей место рядом со мной». Один и тот же тон. Эти слова где-то в глубине ее души отозвались странной слабой болью.

– Но если это правда, то за кого же она выходит замуж? – Не было такой боли, которую ее острый ум не мог бы выдержать.

– За моего брата Маркуса, – после очередного секундного замешательства ответил Колин.

Ага, значит, он решил быть честным, потому что такое признание явно было для него неприятным. Со своей стороны Мэдлин решила проявить непреклонность.

– Значит, все деньги семьи находятся у вашего брата.

– У моего брата было единственное преимущество – он не попал в Ньюгейтскую тюрьму.

– Видимо, потому, что не заколол ножом джентльмена в пабе.

Она зашла слишком далеко. У него потемнели глаза, он открыл рот, собираясь что-то сказать. Мэдлин не хотела рассердить этого человека. Но потом…

Потом он удивил ее. Он не стал возражать, только нахмурил брови, потом уголки его губ поползли вверх и…

Черт, да он почти с нежностью улыбался ей. Как будто понял в ней что-то такое, что она сама еще до конца не поняла.

– Вы правы, – сказал Колин. – Но я уже говорил вам, что тоже никого не убивал. Но не знаю, как это доказать. – Он фактически пытался успокоить ее.

Крошечная порция хваленого обаяния Колина Эверси. Оно окутывало ее, проникая сквозь слабые места, о существовании которых у себя Мэдлин не подозревала.

Она не имела ни малейшего представления о том, как изменить ситуацию. Она стояла и впервые дольше обычного не могла одержать верх.

Это было ужасно.

Мэдлин с трудом оторвала от него взгляд. Вот так уже лучше. И вдруг ее осенило.

– У вас есть сестры, мистер Эверси?

Колин затаился, явно удивившись ее вопросу, потом искренне рассмеялся, запрокинув голову.

– У меня две сестры. Поэтому я хорошо знаю, что женщины вовсе не такие хрупкие и беспомощные существа, как обычно считают мужчины. Или как им хотелось бы предстать перед мужчинами, когда им это выгодно.

Эти слова прозвучали одновременно и как своего рода признание, и как предупреждение и почему-то оказались весьма кстати в этот момент.

Совершенно неожиданно Колин отпустил ее руки и сделал шаг назад, подняв ладони вверх. Как раз, когда Мэдлин стала привыкать к запаху Ньюгёйтской тюрьмы.

Она выразительно потерла запястья и пристально посмотрела на Колина. На его красивом лице не отразилось ни малейшего признака вины. Проклятие. Мэдлин перестала растирать запястья, потому что они совсем не беспокоили ее.

– В таком случае будем считать, что мы заключили честное соглашение помогать друг другу?

Ой нет, только не это. Ее никогда не переставало восхищать это сочетание: мужчины и их чертовски поверхностное соблюдение понятия чести. Ее собственные понятия, что правильно, а что – нет, основывались на интуиции и были весьма гибкими.

– Да, – в тон ему ответила Мэдлин, подавив нетерпение. Свое понимание честного соглашения она сможет пересмотреть в любое время, решила она.

– Тогда пожмем друг другу руки? – Его губ коснулась легкая усмешка.

Теперь Мэдлин знала, что он – дьявол. Она не горела желанием подавать ему руку, и он это понимал. И все же, возможно, он понимает, что она ничего не боится. Мэдлин протянула руку, он накрыл ее своей большой и теплой ладонью, тихонько сжал и отпустил, словно прикосновение руки незнакомой женщины не вызвало в нем никаких эмоций. Тогда как тепло его» пальцев на мгновение лишило ее способности думать.

– Об окне никто не знает, – догадался Колин.

– Конечно, нет, – очнулась Мэдлин.

– Вы принесли лампу, чтобы никто не догадался о существовании окна.

В его голосе она услышала нотки веселья, но решила проигнорировать их. Он не первый мужчина, который пытается понять ее, удивить, но у нее нет времени доставить ему такое удовольствие. Для нее это вовсе не игра.

– Вы можете взобраться наверх? – спросила она.

– Могу.