Опасные удовольствия

Далее последовала кажущаяся бесконечной беседа, перемежающаяся короткими вспышками смеха. Экономка была тираном, сообщил Гарри, накричала на служанку, довела ее до слез. А дворецкий, которого Гарри обожал, скорее всего потягивает бренди, потому что у него разыгралась подагра. Сама Элеонора никак не могла решить, нужен ли ей новый экипаж, может быть, шустрый небольшой дормез.[3] У Гарри, хоть он и был лакеем, было свое мнение на этот счет, причем отрицательное. Элеонора жаловалась, что граф ест слишком много жирной пищи, и беспокоилась за его здоровье. Разговор носил домашний характер, был мучительно скучным и бесконечно личным. Так разговаривали между собой муж и жена, которые давно состоят в браке.

Конечно, эти двое не были мужем и женой. Разговаривали графиня и лакей.

Колин слушал, обнимая рукой теплую, полную жизни женщину, и никак не мог понять свои чувства. Что он сейчас ощущает? Веселье? Уязвленную гордость? В конце концов, графиня предпочла ему лакея. Сочувствие? Возможно. С незапамятных времен лишь немногие могли любить того, кого желали. Влюбленные часто были вынуждены жить порознь, либо из-за денег, либо по причине классового неравенства.

Уж если на то пошло, между ними могла встать Ньюгейтская тюрьма.

Но кто знает? Возможно, граф Малмси выбрал себе в жены женщину, которая могла его рассмешить, женщину, которая поражала своей молодостью с выигрышной позиции его преклонных лет, которой он мог открыто гордиться, которая творила чудеса, когда он был в постели, которая обожала его и была ему искренне благодарна. Поэтому граф закрывал глаза на существование лакея.

Наконец разговор между графиней и лакеем, похоже, подошел к концу. Колин вытянул шею и сквозь щель увидел почему: Гарри приподнялся на локте, положил свою огромную руку на грудь графини, прикрытую муслином, и стал лениво водить пальцем вокруг соска.

Те, кто находился в шкафу, затаили дыхание. Круговое движение пальца на самом деле гипнотизировало.

– О, мне это нравится, Гарри. – В голосе Элеоноры появились хриплые нотки женщины, желающей, чтобы ее соблазнили.

– Это только начало, – сказал Гарри.

Это можно было отнести ко всем, кто находился в спальне.

Дыхание Мэдлин участилось; Колин чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь. Он сам ощутил прилив какого-то безрассудства. После некоторых сомнений он наклонил голову и легко коснулся подбородком макушки Мэдлин, чувствуя, как ритмично бьется ее пульс.

Насколько он уже успел узнать эту женщину, это был не страх. Она, как и любой человек, у которого текла по жилам кровь, находилась в возбужденном состоянии.

И, зная, что он сумасшедший, но все-таки мужчина, Колин еще плотнее прижал Мэдлин к себе и стал дышать ей прямо в ухо. Он представлял себе, как это могло подействовать на нее: у нее перехватило дыхание, загорелась кожа, и тело захлестнули волны удовольствия.

Дальше, по интуиции, Колин переместил руку, обнимавшую ее за талию, немного вверх так, чтобы его большой палец случайно, только слегка, коснулся ее груди.

Палец наткнулся на затвердевший под мягким муслином сосок.

Притворившись, будто возвращает руку на талию, Колин снова задел пальцем сосок.

В этот момент Мэдлин немного откинула голову назад, почти к плечу Колина, и выгнулась от его прикосновений, а ягодицы вжались ему в пах.

Господи Боже мой!

Колина обожгло лихорадочное желание скользнуть рукой за лиф ее платья. Он представил, как его пальцы скользят по бледной коже, касаются сосков… Колин чувствовал, как твердеет его плоть, и через мгновение Мэдлин почувствует это, и игра в притворство, состоящая из маленьких случайностей, которые вовсе и не являлись случайностями, переместится в абсолютно другую область. Это безумие, и его необходимо остановить.

Все это время Колин не сводил глаз с кровати. Лакей продолжал ласкать грудь графини, но теперь уже более настойчиво. Его пальцы исчезли за лифом платья.

Счастливчик!

– О, Гарри, мы должны быть осторожны.

Графиня произнесла эти слова без особого энтузиазма. Ее рука легла на затылок Гарри, и она потянула его голову к себе. Руки Гарри стали проворно задирать многослойный подол муслинового платья.

Все остальное произошло с почти деловой расторопностью. Стало понятно, что они занимаются любовью не в первый раз. Графиня извивалась, чтобы облегчить доступ Гарри ко всему, что находилось под платьем. Показалась стройная, в шелковом чулке, икра, согнутые колени, мелькнула симпатичная подвязка на бедре.

В этот момент Мэдлин вырвалась из объятий Колина и выбралась из шкафа.

Глава 8

Лишившись равновесия, Колин почти вывалился из шкафа следом за ней. Толстый ковер и шуршание шелковых платьев в шкафу сделали их приземление почти беззвучным.

Несколько секунд Колин и Мэдлин, не глядя друг на друга, внимательно смотрели на кровать, где сплелись тела лакея и графини.