Опасные волны

– Почему вы прогнали этих учеников? – вмешался чей-то голос – на этот раз мужской. – Просто непостижимо! Вы явно превысили свои полномочия, Кристалл! – Высокий худой мужчина в не слишком формальной одежде – в позаимствованных у Нестора плавках – проковылял по пляжу и выпрямился перед нами во весь рост. – Меня зовут Стэнли Уильямс, я новый директор «Голубого рифа». Солнце скоро сядет – ученикам пора разойтись по комнатам. А ну-ка, марш в хижины!

– Простите, мистер Кристалл. Нам не удалось помешать ему вылезти на сушу, – доложили Ной и Блю из лагуны.

Миссис Пелагиус вздохнула:

– Мы на секунду отвлеклись, и он пронёсся мимо как угорелый.

Стэнли Уильямс сделал вид, будто ничего не слышал, и обвёл строгим взглядом собравшихся учеников:

– Ну так что? Хотите получить выговор? Марш в хижины, я сказал! А вы, Кристалл, ступайте собирать вещи.

– И не подумаю, – покачал головой Джек Кристалл.

Мы с любопытством разглядывали незнакомца… а потом просто перестали обращать на него внимание.

– Пойду, пожалуй, освобожу миссис Мисаки и Нокса, – сказал директор. – Кто поможет мне прибрать в школе?

Юна, Оливия, Ральф и кое-кто из учеников второго года обучения, несмотря на усталость, вызвались ему помочь и похромали за ним.

– Вы настоящие герои, – сказал я.

– О да. – Мара, стоящая рядом с Уильямсом, смотрела на него как на пустое место. – Кто ещё, кроме меня, проголодался? Принесу из кухни чего-нибудь перекусить.

– Хорошая идея, а мы пока проведаем бычью акулу, – ответил я и направился с Шари, Джаспером и нашей новой одноклассницей – летучей рыбой к лагуне. Остальные поковыляли в медицинский кабинет или продолжили готовить территорию ко дню открытых дверей. Даже не верится, что он и правда завтра состоится. Самозваного директора мы просто оставили в одиночестве на пляже – пусть делает что хочет.

– Иззи, скажи… Когда ты по телефону заговаривала Элле зубы, то упомянула, что хочешь рассказать ей что-то важное, – вспомнил я. – Что ты имела в виду? Если не ошибаюсь, вы проговорили с ней довольно долго.

– Я сказала, что знаю, каково ей приходится из-за матери, – ответила Иззи. – Многие из поступков отца я не одобряю. Например, что он оценивает людей по внешности или втирается в доверие ко всяким кинозвёздам, которые могут заинтересоваться пластической операцией. Ездит на крутом джипе. Мотается по миру на самолёте и усугубляет глобальное потепление. Но хотя мы часто из-за этого ссоримся, я всё равно его люблю, понимаешь? – Я кивнул, не в силах произнести ни слова. – Ах да, а ещё я спросила, чем занимается её отец.

– И что она ответила? – Мне стало любопытно. Элла никогда не упоминала о своём отце.

– Из-за профессионального выгорания он потерял трудоспособность, целыми днями играет в гольф и, видимо, права голоса дома не имеет, – сказала Иззи. – Они с Эллой друг другу словно чужие. Он оборотень-енот, и мать Эллы постоянно повторяет, как она рада, что дочь пошла не в него.

Мы с Шари переглянулись. Мне вдруг стало жаль Эллу. Её семья купается в деньгах, но живётся ей всё равно нелегко.

Я с тревогой наблюдал за бычьей акулой. Она почти не плавала, двигалась совсем вяло. И по-прежнему ничего не ела.

– Она не выживет, – сказал я.

Шари сглотнула:

– Боюсь, ты прав. Давай её отпустим? Мы больше ничем не сможем ей помочь.

Я снова кивнул – в горле у меня застрял ком. Эти чёртовы любители акульих боёв – им всё-таки удалось угробить моего сородича. Мы отстегнули натянутую сеть и совместными усилиями вытащили её из воды.

Акула не сразу поняла, что происходит, а поняв, медленно поплыла прочь, и я мысленно пожелал ей удачи. Надеюсь, смерть её будет мирной, без страха.

– Кстати, – объявил Линус, вместе с другими ребятами помогающий убирать. – Я решил больше не обзаводиться потомством. Мир такой дрянной, а люди жестокие и жадные. Детям такого не пожелаешь!

– Правильное решение, – похвалили его сразу несколько одноклассников.

– Вот и хорошо! Значит, у тебя вполне хватит времени позаботиться о последних троих, – с лёгкой ехидцей заметил Нокс.

Юна скептически посмотрела на них:

– Я считаю, мир не так уж плох, хоть иногда и бывают тяжёлые времена – что же теперь, вообще детей не заводить?

– Ну почему же, – возразил я. – Думаю, дети рады, что появились на свет.

Продолжая размышлять о себе и своих родителях, я заметил, что один из людей направляется не к выходу, а в противоположную сторону: высокий темноволосый парень, в котором я узнал лучшего друга Люси. Он снова пришёл с вещмешком – на этот раз мокрым и очень тяжёлым на вид. Там явно не одежда.

– Привет, Леон, – улыбнулся ему я.

По его взгляду я понял, что он успел застать окончание драки.

– Ладно, это не психиатрическая лечебница и не развлекательный парк, – сказал он. – Тогда, может, военный полигон?

– Может быть – кто знает? – отозвался я, и Леон улыбнулся: