Опасные забавы

— А что? Знаешь, бывает такая штука — мебельный магазин. Есть еще каталоги…

— Зачем ты все это говоришь? Наш роман долго не продлится.

— Увидим.

— Эти разговоры о совместных покупках!..

— Милая моя, расслабься наконец. Ты чересчур беспокойная.

Эвери не могла не признать правоту этого замечания. Она вечно тревожилась, мысленно перебирала возможности, представляла то одно, то другое, чаще всего в мрачных тонах, потому что больше всего на свете боялась все испортить, — ну и, конечно, портила этим своим беспокойством. Неожиданно разразившаяся любовь не столько радовала, сколько пугала. Что с ней будет, когда они расстанутся? Сможет ли она жить, словно ничего не случилось?

— Беспокойная, да… но разве брак — не повод для беспокойства? Смотри, что он делает с людьми!

— С какими это? — Ну, хотя бы с той парой из магазинчика у реки.

— Тоже мне люди!

— А Парнеллы? Хозяин дома «Два озера» и его жена?

— Еще хлеще!

— Однако ты должен признать, что разводы происходят сплошь и рядом, чаще всего со скандалом.

— Вокруг них всегда шум, вот и кажется, что кругом одни разводы. А между тем много пар живет мирно и счастливо.

— Не каждый создан для брака. Я — нет.

Ответа не последовало. Эвери подождала-подождала, потом приподнялась на локте взглянуть, не уснул ли собеседник.

— Ты слышал, что я сказала?

Джон Пол только улыбнулся. От него распространялось чувство восхитительной уверенности в себе и в том, что все будет хорошо, если только он за этим присмотрит. Этот человек никогда не оглядывался на других, в то время как она ради других и жила — чтобы не обмануть их ожиданий, чтобы их порадовать. Они были как два полюса, она и Джон Пол. Джон Пол, который жил просто ради того, чтобы жить.

— Ты не слишком веришь в себя, ведь так? — вдруг заметил он. — Ничего страшного. Моей самоуверенности хватит на двоих.

Эвери с тихим вздохом уронила голову ему на грудь и расслабилась. Он умел представить все таким доступным, таким простым.

Он был чудо, непостижимое чудо в ее напряженной, трудной, нестабильной жизни. Он был как столп Вселенной, и казалось, стоит прижаться к нему, как наполнишься силой, физической и моральной. Никогда еще с мужчиной она не чувствовала себя подругой на равных и даже не думала, что это возможно. Он действовал на лучшее в ней, поднимал ее над собой, но самое главное, принимал ее такой, какая есть: его не нужно было ублажать, под него не требовалось подстраиваться, вечно думать, правильно ли то и это и нельзя ли было сделать иначе, лучше. С ним можно было просто быть собой. Однажды доверившись, она готова была доверять ему всю жизнь, полностью и абсолютно. Он научил ее этому — поистине бесценный дар.

— Джон Пол!

— М-м…

— Спишь?

— Засыпаю.

— Знаешь, я хочу…

— Хорошо, только дай мне немного времени. Пять минут — и буду как новенький.

— Я не об этом! — засмеялась Эвери, все еще переполненная чувством довольства. — Я хочу ответа на один очень важный вопрос.

— Ладно. Ты — само совершенство.

— И не об этом тоже! — Она ущипнула кожу на округлости мышцы. — Скажи, почему ты оставил службу? — Судя по тому, как сразу замкнулось лицо Джона Пола, он готовил отговорку, и она поспешно продолжала: — Я рассказала о себе все, что только можно, и не уклонялась от вопросов. Теперь твоя очередь. Итак, почему ты оставил службу?

— Это скучно.

— Не важно! — Эвери еще раз ущипнула его.

Джон Пол приподнял веки, заглянул ей в глаза и понял, что на этот раз отвертеться не удастся. Что ж, подумал он, это только справедливо. В самом деле, за ним числится объяснение.

— Ты, конечно, думаешь, что случилось нечто огромное, что в одночасье изменило мою жизнь. — Он хмыкнул. — Как раз наоборот, мелочи заставили по-другому взглянуть на то, чем я занимаюсь. Я сам себе создал проблему.

— Какую?

— Начал задумываться. У того, кто вечно торчит в какой-нибудь дыре и ждет очередного задания, остается масса времени на раздумья. Задание, кстати сказать, — это чаще всего смерть какого-нибудь мелкого диктатора, который собрал вокруг себя всякую шушеру и взобрался на самый верх по лестнице из мертвых тел. Я относился к этому как к убийству во благо. Еще больше нравилось освобождать заложников — при этом чувствуешь себя как носитель справедливости. Но однажды ночью, весь промерзнув от долгого ожидания, я чисто случайно заметил, что на «спусковом» пальце у меня наросла мозоль. Это была последняя капля.

— Ты не выполнил задание?

— Почему же, выполнил. Но потом сказал, что с меня довольно, и вернулся домой.

— Так просто? И тебя отпустили? Даже не пытались отговорить?

— В то время многое было проще, к тому же я был под началом у хорошего, достойного человека. Он нашел способ, как мне помочь, — отправил в бессрочный отпуск.

— А теперь тебя пытаются заполучить назад.

— Нетеперь, а время от времени. Но у них ничего не выйдет. Я не вернусь. — Джон Пол снова прикрыл глаза. — Кое-что из того, что я делал, у меня на совести.

— Понятно, — тихо произнесла Эвери. — Но главное, конечно, в другом. Ты уже не веришь, что действовал во благо? Что хоть немного изменил этим мир к лучшему?