Опасные заложники

— Получается так, что, читая мысли преступника, они легко могут узнать без его признания, почему он совершил преступление, кто был его соучастником, где спрятано оружие… — догадливо предположил Наумов.

— Примерно так! — спокойно согласился с ним Кажакин, не видя в этом никакой сенсации и не желая распространяться на эту тему. — Если желаешь на "старости" лет овладеть такими способностями, то я скажу, чтобы тебя включили в эту группу. Как-никак мы с тобой давнишние товарищи.

— Мне лестно быть вашим товарищем, — ответил благодарно Наумов. — А своим предложением вы меня просто убили, так я ему рад.

— Тебя убьешь, — оглядывая его огромную, сбитую из мышц фигуру, скептически возразил Кажакин. — Ты мой старый, проверенный боевой товарищ. Мне будет трудно с тобой расставаться, но не помочь тебе и не пойти навстречу твоему желанию будет несправедливо и жестоко по отношению к тебе.

Перед расставанием они еще раз обнялись, испытывая друг к другу душевное расположение, теплоту.

— Ну я побегу, а то там, наверное, наши охотники меня заждались, — напомнил Кажакину Наумов.

— Удачи вам там! — пожелал ему на прощание Кажа-кип, глядя вслед удаляющемуся от него крупным шагом верному, но уже теряемому сподвижнику.

Кажакин вернулся в дом, где его ждала преданная жена, не способная на измену, подлость, подкуп. Мы цивилизованные люди, если бы в выражении своих чувств и преданности любимому вернулись к уровню наших индейских друзей, то я уверен, что население Земли от этого только выиграло. Если бы разводы не прекратились совсем, то были бы сведены к минимуму. Чувствуя неудовлетворенное]’]. собой, окружающими, мы чрезмерно ранимы и раздражительны, что цепной реакцией передается от одного к другому. Если бы мы научились прощать свои обиды как дети, поссорившиеся с ровесниками, то наша жизнь существенно изменилась бы к лучшему. Пускай читатель меня простит за такое отступление, но не задуматься и не высказать свою точку зрения по этому вопросу я не мог.

Когда Гордая Лань узнала от Кажакина, зачем он прилетел в индейский лагерь, то ее радости не было предела. Повиноваться мужу, быть постоянно рядом с ним, получать ласки любимого не только во сне, но и наяву, спать на его широкой груди, ощущать запахи его здорового тела, отличая их от всех других, перепоручить мужу ответственность за обеспечение семьи всем необходимым, все это было ее грезами и мечтаниями, и вот наконец-то Бог ниспослал свершение их за ее долготерпение и веру. Полученная ею от Кажакина информация была такой желанной и приятной, что она боялась ей поверить, а потому вновь углубилась в расшифровку посылаемых ей импульсов, которые говорили, что она не ошибается и то, что она поняла, — действительно реальность. Увидев улыбку мужа и его манящий взгляд, она легкой походкой охотника подошла к нему, Читая его мысли, она сбросила с себя "цивилизованное наслоение, представ перед ним в “костюме" Евы. Видя ее раскрепощенность, он поддался гипнозу и последовал ее примеру.

Самоотверженная любовь индианки, без шанса на взаимность, пробила себе дорогу сквозь массу случайностей, и вот сейчас она для обоих стала познанной необходимостью, в которой уже никому ничего не надо скрывать, объяснять и доказывать. Теперь ей не надо было плести тонкую паутину женской хитрости, чтобы насильственно окунуться в его ласку, любовь, так как их уже ничего не разъединяло. Между ними не было препятствий, их интересы во всем совпадали. Ее любовь, как старое выдери юное виноградное вино после долгого брожения, успокоилась и стала кроткой, но человек, обманутый его сладостью и употребивший чрезмерно, быстро пьянел и терял сознание, запоздало поняв свою ошибку в его оценке. Теперь они взаимно поили друг друга своей любовью, пьянея от нее, испытывая душевное и физическое влечение друг к другу.