Опасный беглец

Орудийный поезд капитана Бедфорда шел лесом к реке, к месту переправы, которую указал водонос.

Поезд медленно выкатывался на поляну. Лела различила голоса.

– Вот и храм!.. Значит, мой водонос не лгал, сэр, всё правильно, сэр, – произнес чей-то молодой голос.

Это Боб Робсон говорил с капитаном.

«Саибы!» – Лела заползла глубже в каменное тело богини.

И тотчас услышала молодой звонкий голос:

– А это что за чудище, Боб?

– Богиня. Лицо человечье, а тело коровье.

– Гляди, да она, кажется, внутри пустая!..

Второй солдат приложился глазом к щели.

– Там кто-то есть, Боб!..

– Погоди, погоди, Тедди!.. Там кто-то сидит, правильно. Надо доложить капитану.

Капитан Бедфорд большими прыжками взобрался на крышу храма. Солдаты, слуги, носильщики обступили богиню.

– Взять живьем! – приказал капитан.

Лелу вытащили за подол юбки и поставили перед капитаном.

– Девчонка!

Лела оглядела незнакомые лица и вздрогнула. Прямо перед ней, среди толпы, в одежде водоноса, стоял Чандра-Синг.

И сразу страх прошел. Она запахнула на груди свой платок.

– Кто такая? – сурово спросил Бедфорд.

Лела глядела на водоноса.

– Молчи! – приказывал ей глазами Чандра-Синг.

– Кто ты? Говори! – повторил капитан.

Лела молчала, потупясь.

– Не понимает нашего языка, сэр! – сказал Боб Робсон.

– Отправьте ее в обоз, капитан, потом дознаемся, кто и откуда, – посоветовал Блэнт.

Глава двадцать пятая ГОВОРЯЩИЙ БАМБУК

В молодом бамбуковом лесу, таком частом, что ребенок едва проберется между звонких коленчатых стволов, собрались люди. Сколько их собралось здесь? Трудно сказать, – сколько деревьев, столько и людей. Здесь были райоты из Бхагпута, из Ранпура, из Джайхара, из Фе-розабада и еще из многих далеких и близких мест. Кто знает, сколько миль исходили их тонкие, лишенные икр ноги, сколько тяжестей перенесли их руки, столь худые, что пятилетний ребенок мог бы охватить их пальцами!..

Здесь были и женщины, и грудные дети. Тоненькие ручки копались в земле, мешаясь с отростками бамбука. Все сидели тихо, матери не окликали детей. Можно было подойти лесом вплотную к этим людям и ничего не увидеть сквозь частый строй бамбуковых стволов, не услышать ни шороха, ни звука. Стволы покачивались и звенели на легком ветру, люди молчали. Они были тише, чем лес.

Их деревни остались позади: сожженные пожаром, истоптанные слонами. Лес стал их домом, молодые побеги бамбука – пищей. Но райоты не забывали своих пожарищ. Они еще надеялись вернуться в родные селения, не для того, чтобы ползать в пыли у сапога саиба, а для того, чтобы вновь построить свой дом на освобожденной земле. Ружейные стволы торчали за спинами у крестьян, старики держали длинные самодельные копья, острые пики покачивались меж стволов.

Райоты сидели тихо, они ждали чего-то.

Вот затрещал лес, слегка качнулись тонкие суставчатые стволы. Человек пробирался меж деревьев.

Он показался среди стволов – молодой, невысокий, в темной повязке оружейника на запыленных волосах.

– Вести! – закричал человек. – Я принес вам вести, райоты!..

Сразу ожил лес; ломая ветви, в плотную кучку сбились люди.

– Вести!.. – передавали друг другу. – Вести от Чандра-Синга!..

– Читай, вестник! – зашумели голоса.

Оружейник поднял длинную полоску бумаги, исчерченную значками.

– Пушки идут в нашу сторону! Большие орудия из Калькутты!

– Пушки!.. Большие пушки!.. На помощь саи-бам! – заволновались райоты.

– «Тяжелые гаубицы, мортиры!.. Скорострельные пушки», – перечислял оружейник, глядя в письмо.

– Мортиры? О-о!.. Гаубицы!.. Скорострельные пушки! Нам такие орудия нужны.

– Поезд идет по нашим местам. При нем есть наши люди… Чандра-Синг идет с поездом.

– Чандра-Синг!.. О-о!.. Наш Чандра-Синг…

– «Джайхар, Бхагпут, Ранпур, – читал оружейник. – Так идет поезд саибов. Он идет к Дели».

– Ранпур!.. Джайхар!.. – Это наши места, наши деревни!

– Мы не пропустим эти пушки к Дели!..

– Не пропустим! Грудью встанем на их пути.

Оружейник опустил письмо.

– Конечно! – сказал оружейник. – Этот поезд не дойдет до стен Дели.

Он бамбуковой палочкой начертил две-три линии на земле и в одной точке крепко ткнул палкой в землю.

– Здесь! – сказал оружейник, – деревня Ранпур и путь к реке. Здесь мы перехватим поезд. Чандра-Синг поведет их как надо.

– Мы засядем в домах! – зашумели крестьяне. – Да! Дома наши пусты, но мы вернемся. Мы засядем в домах и перехватим пушки саибов.

– Да, да, райоты!

Рунават, хранитель воды, старик-крестьянин, с болезненным строгим лицом, вышел вперед. Он ткнул в землю не стариковским посохом, как прежде, а древком длинной самодельной пики.

– Да, крестьяне!.. Приготовьтесь!.. Перережем путь саибам!.. Не пропустим их к Дели, к нашему сердцу…

– Крестьяне, в путь!.. Приготовьтесь, ранпурцы!..

– В путь!.. В путь! Ранпур близок.

Снова стало тихо. Бамбуковые стволы слегка разомкнулись, пропуская людей, и скоро сомкнулись снова. Они стояли спокойно, чуть зыблясь на теплом ветру, позванивая суставами молодых побегов, точно никого и не было сейчас в лесу и ничего не говорили крестьяне, а эти голоса, легкое движение и шум только приснились испуганным птицам.