Опасный босс, или Тайно беременна

– Ой, тихоня-тихоня, а сама босса заставила кинуть бизнес в Лондоне и спасать наш «Титаник»! – хитро улыбается Марина, не сумев скрыть своей зависти. К счастью, начальница быстро пресекает болтовню, намекая, что работы вагон. С удовольствием погружаюсь в знакомую деятельность. Не зря я решила сюда сегодня приехать, дома бы извелась, а тут хоть отвлекусь…

На обеде ко мне заглядывает Лида, обнимает, целует, говорит комплименты. Мы направляемся в местный буфет, но по пути нас останавливает Андрей Николаевич. От его исхудавшего, болезненного лица я даже теряюсь, не ожидая его встретить.

– Виктория, вы не зайдете ко мне в кабинет? – зовет он меня со странным смиренным видом, в глазах непонятное выражение. Это вина или укор? Не могу разобрать. Но только с упавшим сердце следую за ним в кабинет.

– Проходи, Вика, присаживайся, – приглашает меня внутрь, обращаясь в отсутствие посторонних на «ты», закрывает дверь, проходя на свое место, усаживается, поправляя полы пиджака, ерзает на сиденье.

Ситуация для нас обоих смущающая, неловкость повисает в воздухе. Сначала не смотрит на меня, а потом смело встречает мой взгляд.

– Хорошо, что ты в офис пришла, – говорит наконец. – Решила на работу вернуться?

– Да, сотрудников не хватает.

– Знаю-знаю, – кивает. – Спасибо тебе, что выручаешь. Ты достойный специалист, на вес золота. Но я не про это с тобой хочу поговорить. Ты же это понимаешь?

– Да, конечно, – отвечаю. Что уж кривить душой, нам есть что обсудить.

– Если бы не пришла, я бы и сам тебя нашел.

– Хорошо, я слушаю, – вздыхаю, не представляю, что именно он скажет мне, но готовлюсь к самому худшему. Последние месяцы показали, что жизнь преподносит только плохие сюрпризы. Но босс меня удивляет, говоря с ходу:

– Я хотел перед тобой извиниться за своего сына, Вика. Кирилл мне всё рассказал, мне и матери Димы. Ты веришь, что мы ни о чем не подозревали, девочка? – говорит он неожиданно мягко, заставляя меня удивленно распахнуть глаза. Не такого тона я ожидала от отца своего бывшего жениха.

– Почему ты ко мне не пришла, когда он тебя шантажировать начал? – спрашивает меня, но не с укором, а заботливо глядя в глаза. Смущенно комкаю подол своей юбки и вскидываю взгляд.

– Боялась, что мне никто не поверит, – говорю то, что занозой засело в сердце. Ведь так оно и было. – Мне всё время казалось, что это скоро закончится, что это всё временное, – подбираю слово, – неудобство…

– Мне очень жаль, – вздыхает он очень печально, даже обреченно, будто несет на себе всю тяжесть вины за своего сына. – Ты не представляешь, как мне стыдно за поступки Дмитрия.

– Вы не виноваты, – сразу же кидаюсь его убеждать, а он по-доброму улыбается.

– Так и знал, что ты так скажешь. Я в тебе не ошибся, сразу увидел, какая ты хорошая девочка. Думал, что моему сыну с тобой повезло, что ты его на истинный путь направишь. Но оказалось, что он неисправим, – снова вздыхает, уголки губ опускаются, демонстрируя, в какой он печали. Представляю, сколько горести он испытал по вине собственного сына. На этом фоне свои переживания кажутся несущественными. Мне-то что? Я со временем забуду то, что со мной сотворил Дима, исцелюсь с помощью новых отношений и ребенка, а вот Андрей Николаевич навсегда будет жить с пониманием, какой у него ужасный и избалованный сын.

– Мне так стыдно, – снова повторяет он, – да, конечно, Эльвира его избаловала, но я с себя ответственности не снимаю, – произносит твердым голосом, в котором слышится решимость. – Где-то упустил, где-то недодал, неправильно воспитывал, вот так получили то, что получили, – разводит руками. – И он же, мелкий гаденыш, не успокоился на тебе, он же и фирму хотел разрушить, данные конкурентам сливал, а Эльвира подключила Риту, чтобы тебя в этом обвинить. Уж не знаю, какой ей смысл был впрягаться в эту ситуацию. К счастью, наша служба безопасности хорошо сработала, да и Кирилл ожидал с этой стороны нападения, действовал на опережение. Мы все последствия устранили, но я хочу тебя спросить. Как я могу компенсировать тебе неудобство? – кривится сам от этого слова. – Глупость старик сказал, – морщится. – Вряд ли можно сделать так, чтобы ты забыла, что произошло, и никаким способом я не смогу тебе это компенсировать, но я не могу, понимаешь, оставаться в стороне. Не могу просто смотреть на тебя и понимать, сколько горя причинил тебе мой сын. Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Ничего не надо, – бормочу, не представляю, в какой форме я могла бы получить эту благодарность.