Опасный Геныч

– Прямо сейчас? – спрашивает недоверчиво и прикрывает рукой обнажённую грудь.

– А чего ждать?

– Да уж, похоже, и правда нечего, – выплёвывает она со злом и остервенело натягивает на себя платье. – Назад я сама поведу. Надеюсь, ты не против? Или ты уже передумал насчёт машины?

– Конечно, нет, Анжелка! Тачка твоя! – заверяю её, испытывая неожиданное облегчение. Машина – это действительно малая жертва. И это не подарок – это откуп за мою свободу.

Назад мне хочется ехать быстрее, но я не подгоняю Анжелику. Несмотря на наличие прав, ведёт она не слишком уверенно и вздрагивает каждый раз, когда нас обгоняет очередной многотонник. Но, когда съехали с окружной, она расслабилась, а я откинулся на спинку и только сейчас позволил себе ответить на входящий звонок.

– Геныч, ты где? – нервно рычит обычно уравновешенный Макс.

– Спокойно, Малыш, скоро буду. У меня дама за рулём, так что придётся набраться терпения.

– Ты охерел? – повышает он голос. – Ты что… ты в натуре доверил тачку этой…

И в это же время в другое ухо шипит Анжелика:

– По-твоему, я не умею водить?! – она прибавляет газ и выкрикивает уже для Макса: – Это теперь моя тачка, придурок губастый!

– Не дури, Красивая, я не говорил, что ты не умеешь, – отвечаю ей примирительно, но она не успокаивается:

– У меня, между прочим, стаж вождения три года! Понял? И на курсах я была лучшей, и сдала с первого раза! – запальчиво выдаёт Анжелика. На хрен мне эта информация? – Просто я ещё не привыкла к этой машине, поэтому не торопилась.

– Вот и правильно, не надо никуда торопиться, – я улыбаюсь и глажу моего нервного водителя по плечу. – И я не сомневаюсь ни в чём, ты же всегда и во всё самая лучшая.

Это я зря. От моего прикосновения Анжелика просто взбесилась и втопила быстрее. А я уже не реагирую на окрики Макса и не пытаюсь вразумить девчонку, я сосредоточил внимание на дороге и страхую руль.

– Держись чуть левее, детка, не съезжай на обочину, – ласково прошу, когда замечаю, что её явно ведёт вправо.

– Не надо меня учить водить мою машину, ясно?

– Ясно.

Я замолкаю и сбрасываю вызов, когда на смену Максу заступает взбесившийся Жека. Анжелика сердито сопит, вцепившись в руль, но теперь ЕЁ машина движется по центру дороги, сжирая разделительную полосу.

– Правее, – прошу я очень тихо и, когда не вижу реакции, осторожно протягиваю руку к рулю.

– Да пошёл ты! – резко шарахается от меня Анжелика, уводя за собой руль…

А я вдруг очень чётко увидел глаза встречного водителя и понял, что это конец. Стало так остро жаль маму…

Глава 7

Анжелика, до невозможности красивая в своём солнечном сарафанчике и с трогательными золотыми кудряшками, протягивает мне руку и улыбается:

– Не грусти, Гном, пойдём со мной…

Я тоже улыбаюсь, тянусь к ней… и боль отступает. А где-то позади вздыхает мама: «На душе как-то неспокойно, сынок…»

Я оглядываюсь… и тело взрывается лютой болью. А мир вдруг превращается в чудовищный хаос, наполненный удушливым запахом гари… оглушающим звоном осколков и пронзительным визгом… Этот мир окрашен кровью и скорбью… и невозможно дышать…

– Больно тебе, Геночка? Иди ко мне, – нежный и зовущий голос Анжелики. – Здесь тебе не будет больно… и я больше никогда не уйду.

Ее глаза, как летнее ясное небо, а губы – сладкий нектар … И сама Анжелика похожа на прекрасного ангела. Рядом с ней очень тихо и спокойно… так хорошо!..

– Я не отпущу тебя! – тревожный и требовательный голос мамы.

И ласковый – Анжелики:

– Дай мне руку, любимый!

– Нет! Ты ведь такой сильный, сыночек! – отчаянно зовёт мама. – Сердечко моё, вернись ко мне!

И оно, сердце, отзывается с болезненным стоном… И снова бесконечная всепоглощающая боль… мерзкий скрежет металла в ушах… и вкус металла во рту… И так хочется туда, в светлую тишину… Я протягиваю руку и едва касаюсь прохладной Анжеликиной ладошки, но обжигающе горячие и крепкие руки мамы выдёргивают меня из блаженного штиля и безжалостно забрасывают в адскую мясорубку. И дрожащий от ярости голос обещает:

– Ты справишься, боец!

Но я не справляюсь… и проваливаюсь в бездонную глухую пустоту, отсекающую чувства, желания, память… Здесь, между раем и адом, больше нет страданий и боли… и радости тоже нет. И лишь размеренно и равнодушно бьётся сильное и одинокое сердце.

* * *

И снова боль застучала в висках, начала кромсать тело, вырывая из груди стон.

– Терпи, родненький, ты ведь у меня очень сильный мальчик!.. Такой терпеливый… сыночек мой… любимый мой.

Больно, мама!

– А помнишь, как ты, маленький, ножку распорол?.. Как же я испугалась тогда, милый! А ты всё успокаивал меня: «Ты только не волнуйся, мамочка, мне совсем-совсем не больно – ни капельки!» Помнишь?..

Помню… было очень больно и страшно.

– Сыночек, ты только держись… ты сможешь! Мальчишкам совсем плохо без тебя. Максимушка уж которую ночь тут в коридоре спит… А Женечка – весь исхудал деточка. Ты так им нужен, сынок. Помнишь, что мы в ответе за тех, кто нас любит? Возвращайся к нам, Геночка!

Больно!

* * *

Боль уже не настолько отупляющая, но как же хочется пить.