Опасный искуситель

– Вам это трудно понять, в Лондоне ведь сколько священников. А здесь… – Он махнул рукой в сторону кухни, в открытую дверь которой то входили, то выходили три молодые женщины. – Здесь без него не обойтись. У меня три дочки, всем им скоро замуж пора. А что за свадьба, если викария нет? Придется тогда в Кенсингэм за священником посылать, так-то вот. А возьмите бедных, больных… О них ведь тоже заботиться надо.

– И что, ваш викарий всем этим занимается? – И Себастьян вспомнил того невменяемого старика, которого видел несколько часов назад.

– Когда сам не может, следит за тем, чтобы этим другие занимались.

– Хотите сказать, этим занимается его дочь.

Мистер Гилвелл изумленно взглянул на него, да только хмыкнул.

– Хочу сказать, что она следит за этим, и все.

– То есть мисс Шалстоун делает за отца всю его работу?

– Да нет, не всю. – Он машинально почесал шрам на руке. – Он проповеди читает, и хорошие проповеди, без всех этих страстей про геенну огненную. А еще – крестит, венчает и все такое.

– Но все, что должен делать именно он, делает его дочь.

Мистер Гилвелл заерзал на стуле.

– Да ничего такого я не говорил. До смерти жены викарий и проповедовал, и советы добрые давал – насчет души, и невест готовил к венчанию… Но сам-то он все не успевал, его жена о бедных заботилась, женщинам помогала… У них вдвоем здорово получалось. Потом она умерла. А он… он вроде как не в себе стал, понимаете?

Этого Себастьян понять не мог.

– Не в себе? Он что, с ума сошел?

– Не сошел он с ума. Просто он не всегда справляется со своими обязанностями. Горе его сломило, он прямо на себя перестал быть похож. А сейчас…

– Сейчас он пьет, – сказал Себастьян.

– Я этого не говорил!

– Нет. Но то, что у этого человека проблемы со спиртным, совершенно ясно. Стоило мне его увидеть, я сразу догадался.

Хозяин гостиницы весь напрягся.

– Прошу прощения, но вы бы лучше об этом не говорили. Человек никак от горя не оправится, и мы – мы жалеем его. Работа-то все равно дела-ется.

– То есть вы его покрываете, а дела – на его дочери.

– Работа-то делается, – упрямо повторил мистер Гилвелл.

Себастьян вздохнул. На свой вопрос он так и не получил ответа. Что с викарием – страдает ли он от безутешного горя или просто стал беспробудным пьяницей? И выдержит ли он, черт подери, по-ездку?

И Себастьян решил зайти с другой стороны. – А что дочь викария?

Мистер Гилвелл откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Вы про Корделию?

Корделия? Ах да, кажется, так ее зовут. Подходящее имя, хотя Шекспир, возможно, представлял себе существо более покладистое, когда писал своего «Короля Лира».

– Да. Расскажите, пожалуйста, про мисс Шалстоун.

– Я уже говорил вам – она делает то, чего викарий делать не может.

– Это-то ясно. – Он вспомнил, как она предпочла не отвечать на его вопрос о том, пишет ли она за отца проповеди. – Почему она живет с ним? Она ведь могла бы замуж выйти. Разве у нее нет поклонников? Мне показалось, что она достаточно привлекательна. – Более чем, добавил он про себя.

– Да, здесь есть некоторые трудности. Поклонники-то у нее были, и люди все приличные. Но она всем отказала. Говорит, что не может оставить отца.

Это многое объясняет, подумал Себастьян. И почему она музыкой балуется, и почему отца защищает, и отчего у нее такой странный испуганный взгляд… И он вспомнил, что и у его матери за несколько месяцев перед смертью был точно такой же взгляд. Она-то жила с кутилой и мотом.

Он только головой тряхнул. Каков викарий! Разве такое возможно? С дворянами подобное случается, но со священником! Отец Себастьяна, к примеру, был только одним из многих славных представителей рода, разбазаривавших семейное достояние. Привело это к тому, что Себастьяну пришлось отцовские владения на Востоке превратить в торговую компанию, что и позволило ему мало-помалу выплачивать долги покойного родителя.

Печально, что все это сейчас без присмотра, да так и останется, пока Себастьян не разрешит проблему с Ричардом. А этого не сделать, не разобравшись с викарием, который явно спивается с горя.

А может, не стоит торопиться с выводами? Слишком мало у него доказательств. Но тут Себастьян вспомнил, в какое отчаяние впал преподобный Шалстоун, когда не обнаружил своей «микстуры». Нет, кажется, он верно представляет себе ситуацию. Может, прихожане и продолжают считать, что викарий болен, но Себастьян видел, что перед ним горький пьяница.

А викарий был нужен Себастьяну, причем трезвый викарий, которого можно представить Ричарду и Генделю.

Следующим утром Себастьян отправился в крохотную белхамскую церковь. Он торопился поскорее все закончить и отправиться в обратный путь. Карета, следовавшая за ним из Лондона (сам-то он ехал верхом, чтобы не терять времени), должна была прибыть не позднее завтрашнего дня, и он хотел сразу же возвращаться в Лондон. Надо было до разговора с викарием высидеть нескончаемую службу, но Себастьян был исполнен решимости делать все необходимое.