Опасный искуситель

– Прекратите это, вы оба! – В голосе леди Джудит слышалась тревога. – Вы ведете себя… как дети! – И молодые люди взглянули на нее с изумлением – она никогда раньше не позволяла себе подобных высказываний.

Она покраснела и, гордо вздернув подбородок, обратилась к лорду Кенту.

– Ты прекрасно понимаешь, что Себастьян прав. Неблагородно оставлять мисс Шалстоун в неизвестности. Так почему не покончить с этим делом немедленно? Прошу тебя, Ричард. И не надо говорить глупостей и бежать из собственного дома.

Лорд Кент поджал губы. Казалось, он готов был полезть в драку. Потом он устало взглянул на пустеющий зал.

– Так вы все против меня. – Он бросил на леди Джудит обиженный взгляд, но она лишь повела плечами. И он наконец смягчился. – Ну ладно, раз вы этого так хотите, давайте встретимся с Генделем сегодня.

И, подхватив костыли, он вышел из ложи. Себастьян хотел было взять под руку Корделию, но вовремя опомнился и предложил руку леди Джудит. Корделия с тяжелым сердцем последовала за ними. Она заметила, что лорд Кент не взял назад своих слов касательно отъезда из Веверли. Она вовсе не желала такого развития событий, но была бессильна что-либо исправить. Как верно сказал лорд Кент, уж если Себастьян принял решение, он от него не отступится.

Да она и не хотела, чтобы он менял решение. Себастьян прав – лорду Кенту пора определиться. Хотелось только, чтобы он поступил правильно.

У Корделии разболелась голова от напряжения и волнения. От этого разговора зависит столь многое. Сейчас она встретится с великим человеком, у нее появилась уникальная возможность заявить о себе, и она не может, не должна опозориться.

Корделия стиснула в руках сумочку. Надо говорить лишь правду. Если он ей не поверит, хуже уже не будет. Она могла лишь надеяться, что и лорду Кенту не будет хуже.

Композитор ожидал их в артистической. Музыканты большей частью разошлись, зрители – тоже, так что в театре было довольно тихо.

При их появлении Гендель встал. Корделия заметила, что он снял туфли и греет руки у огня. Это немного ее успокоило – это напомнило ей отца, отдыхающего после долгой службы. Он тоже при первой же возможности снимал обувь.

Но отец ее никогда не выглядел столь внушительно. Гендель был невысокого роста, но выглядел еще величественнее, чем со сцены. Он был в шелковом камзоле и жилете и в напудренном парике. Полнота его, казалось, лишь подчеркивает мощь его таланта.

– Мы благодарны вам, сэр, за то, что вы любезно согласились принять нас, – сказал Себастьян с поклоном. – Я лорд Веверли, а это – леди Джудит Квимли. Моего брата вы, разумеется, знаете.

– Да, я знаком с лордом Кентом, – сказал Гендель с сильным немецким акцентом и поклонился в ответ. – Для меня большая честь, что ваша светлость посетил мой концерт. Понравилась ли вам оратория?

– Это было великолепно, – сказал Себастьян с улыбкой.

– Мне никогда не доводилось слышать столь возвышенной музыки, – неожиданно для себя вступила в разговор Корделия и замолчала в смущении, вспомнив, что ее еще не представили.

Гендель обернулся к Корделии и, подойдя, поцеловал ей руку.

– А это что за божественное создание?

Рука Корделии, которую держал Гендель, дрожала, она взглянула на Себастьяна, который в свою очередь посмотрел на лорда Кента.

– Это мисс Корделия Шалстоун, сэр, – сказал тот.

– Рад с вами познакомиться, мисс Шалстоун, – сказал Гендель, отпуская ее руку. И добавил, сосредоточенно сдвинув брови: – Шалстоун? Кажется, я где-то слышал это имя.

Лорд Кент оперся на костыли.

– Ее отец – тот самый викарий, о котором я вам рассказывал.

Гендель радостно улыбнулся.

– Ах да, тот самый замечательный викарий! Его музыка просто удивительна! – И он повернулся к лорду Кенту. – А где же он? Почему он не пришел?

Лорд Кент промолчал и лишь посмотрел выразительно на Корделию, явно желая, чтобы она сама сообщила Генделю правду. Что ж, он прав, она виновница обмана, ей и расплачиваться.

Собравшись с духом, Корделия сказала:

– Мой отец не пришел, сэр, потому… потому что хоралы, которые лорд Кент издал анонимно, сочинил не он. – Она перевела дыхание. – Их сочинила я.

Гендель изменился в лице.

– Я не понимаю. – Он повернулся к лорду Кенту. – Что все это значит?

Лорд Кент выдавил из себя улыбку.

– Когда я сообщил вам, что автор хоралов – викарий Шалстоун, я думал, что это действительно так. Все они были подписаны его именем. Но вчера, когда Шалстоуны прибыли в Лондон, мне стало известно, что на самом деле они были сочинены его дочерью. И она перед вами.

Гендель взглянул на нее.

– О Господи, – пробормотал Гендель, разглядывая Корделию. На лице его было написано недоверие, и он холодно сказал ей: – Позвольте мне сказать, мадам, что я ожидал иного.

Корделии было неуютно под его взглядом.

– Я… я понимаю, сэр. Я не должна была подписывать свои сочинения именем отца, но он настоял на этом, потому что боялся, что, если я поставлю свое имя, это… повредит мне. Женщин-композиторов обычно всерьез не принимают.

Он задумался на мгновение, потом вопросительно взглянул на нее.

– Вам очень хотелось стать композитором?