Опасный лаборант

Телепатия была визитной карточкой пришельцев, отличительной особенностью, не свойственной земным организмам. Все три разумных вида инопланетян, принадлежащих к разным биологическим классам, общались между собой телепатически и могли понимать на близком расстоянии намерения людей. Не читать мысли, не оперировать вербальными и зрительными образами, но улавливать, что человек наметил в следующее мгновение сделать. И самим влиять на его поступки, заставляя действовать в своих интересах. Удавалось это далеко не всем пришельцам. Способность к внушению была крайне вариабельна и проходили эти фокусы далеко не со всеми людьми. Врождённая восприимчивость субъекта или упорство, сила воли, состояние здоровья, влияние стресса или отсутствие такового могли позволить инопланетянам легко манипулировать человеком, либо делали его полностью неподконтрольным. Кому как повезёт. Да и телепаты различались в зависимости от возраста, навыка, здоровья и напуганности, не говоря уж о биологических классах. Самыми частыми гостями в мозгах были амфибии. Они могли выбираться на сушу, где возможность контакта с человеком существенно возрастала. Самыми неспособными были наутилусы – внешне похожие на земных головоногих моллюсков насекомые со спиральной раковиной диаметром до двух метров, разумные и хищные, с венчиком манипулятивных гибких ножек и клювом, как у кальмара. Однако наиболее опасным был третий класс разумных пришельцев – плавающий бактериальный мат, пронизанный густой нейронной сетью из специализированных симбиотических организмов. Маты были редки, обитали на больших глубинах и представляли угрозу только при всплытии прямо по курсу, что случалось нечасто, а когда случалось, обычно не оставалось тех, кто мог об этом рассказать.

Разумные пришельцы обладали телепатическими способностями, лишь пока были живы. Xenofungella guttata могла влиять на человека даже будучи срезанной с ножки и высушенной. Механизм воздействия пока не был полностью выяснен, но имел в основе химическую природу. Морской сморчок являлся колонией гетерозооидов, отдельных многоклеточных существ, живущих в симбиозе и выполняющих каждый свои специфические функции. Отдельные зооиды отвечали за крепление к камню, другие, формирующие «грушу» фунгеллы, служили защитой и вырабатывали сложные химические соединения. Белковый состав был не до конца выяснен в связи с труднодоступностью образцов, зато на бытовом уровне Xenofungella guttata использовалась, чтобы заставить говорить правду и понимать намерения собеседника. Неудивительно, что она оказалась на столе полицейского участка, собирающего дань с дайверов и контрабандистов. Только её действие было обоюдным. Собеседники узнавали друг о друге в меру предрасположенности к эмпатии и раскрывались тоже сугубо индивидуально.

Таким образом Муромцев всё понял про эмигранта, а что уловил в нём Полуэктов, знал только он сам.

– Вот и поговорили, – молвил Денис, приходя в себя.

– Мы ещё не начали, – мстительно прошипел Полуэктов и вскочил со стула.

Дверь открылась. В кабинет по-хозяйски вошёл среднего роста изящный португалец с большими пышными усами. Чистая и отглаженная полицейская форма на нём была подогнана по фигуре и практически незаметно отличалась по цвету, из чего сразу складывалось впечатление, что она не выдана со склада, а пошита на заказ. По ухоженному лицу вошедшего трудно было определить возраст. Ему могло быть как тридцать с небольшим, так и все пятьдесят. Полуэктов приветствовал старшего по званию стоя, держа руки по швам, и слегка расслабился, когда офицер соизволил перекинуться с ним несколькими словами. Бочком-бочком освободил место для начальника, который непринуждённо уселся за стол и сложил перед собой в замок руки, а сам примостился возле несгораемого шкафа, освободив стул от пачки бумаг.

– Задержанный, с вами будет говорить капитан Антонио Мартим Жушту Сантьягу Алмейда, – бесстрастным голосом проинформировал эмигрант.

– Кто все эти люди? – удивился Денис.

– Не паясничайте, Муромцев, – с раздражением скривился Полуэктов. – Если я скажу господину капитану, что вы над ним издеваетесь, он упрячет вас под замок на семьдесят два часа, а потом отправит на родину. Вы ведь любите родину, Денис?

– Люблю, – честно признался лаборант, глядя в исполненные ненависти глаза переводчика.

«Депортировать меня оснований нет, – прикинул варианты Денис. – Помурыжить можете, гады. Трое суток, говоришь? Арина столько не прождёт. Уйдут в море без меня. Каждый день фрахта стоит денег, а их в обрез. Экспедицию не захочет срывать, но один Казаков программу не выполнит. Да и я окажусь дураком, если останусь на берегу. Что вам от меня нужно? Ладно, не буду паясничать. Надо выйти, а там хоть трава не расти. Над морем связи нет».

Капитан Алмейда придвинул к себе чистый лист бумаги, взял из стаканчика шариковую ручку, перекинулся парой фраз с переводчиком.

– Господин капитан желает знать, где вы были вчера во второй половине дня, – строгим голосом сказал Полуэктов.

– Гулял по Лиссабону, – как можно безразличнее ответил Денис.

– А точнее?