Опасный метод

Пауза. Юнг так и остается стоять, упираясь взглядом в спину Фрейда. Наконец Фрейд заговаривает.

Фрейд. Я бы и рад с вами поделиться, но воздержусь.

Юнг. Это почему же?

Фрейд поворачивается к нему лицом и сопровождает свой ответ на удивление безрадостной улыбкой.

Фрейд. Чтобы не уронить свой авторитет.

(Юнг теряется, не зная, как парировать эту реплику. Фрейд как ни в чем не бывало меняет тему разговора.)

Да, кстати, я вам не рассказывал? Написал я тут письмо вашей барышне из России.

Юнг. Нет, не рассказывали.

В его тоне сквозит безразличие.

Фрейд. Принес ей свои извинения, сказал, что у меня гора с плеч свалилась, когда я узнал правду и тем самым полностью удовлетворил свое невротическое желание поклоняться женщинам. Заверил ее, что она с поразительным достоинством вышла из такой непростой ситуации.

Юнг. Да, я очень рад, что не ошибся, когда поначалу решил, что в глубине души ей свойственна порядочность; виноват, что по недомыслию втянул вас в эту историю.

Фрейд. Ничего страшного: все хорошо, что хорошо кончается.

Юнг. Она, случайно, не… напрашивалась к вам в пациентки?

Фрейд. А как же, напрашивалась.

Пауза. У Юнга невольно вырывается следующий вопрос.

Юнг. Неужели вы согласились?

Фрейд. Я написал, что по приезде в Вену она может прийти ко мне на прием.

Юнг на некоторое время лишается дара речи.

Юнг. Не понимаю, как я мог совершить такую чудовищную, элементарную ошибку… поневоле начинаешь умерять свои амбиции…

Теперь настает черед Фрейда непонимающе посмотреть на Юнга.

Фрейд. А знаете, у меня, кажется, никогда в жизни не было никаких амбиций.

От такой несуразности у Юнга отвисает челюсть, но тут же возвращается на место, хотя он по-прежнему не может выдавить ни звука. Он лихорадочно придумывает какую-нибудь отвлеченную тему.

Юнг. Хотел спросить: не желаете ли, чтобы завтра утром я разбудил вас пораньше?

Фрейд. Зачем?

Юнг. Мы прибываем на рассвете. Я думал, вам захочется посмотреть, какой вид на нью-йоркскую гавань открывается из каюты люкс.

Фрейд. Право, не знаю…

Юнг. Думаю, вам не захочется пропустить миг нашей встречи с Америкой.

Фрейд. Насчет Америки у меня есть сомнения. Когда я о ней задумываюсь, наша поездка видится мне какой-то гигантской ошибкой.

Юнг. О, не может такого быть. Нет! За Америкой — будущее.

Фрейд. По моим сведениям, здесь царит ханжество. Не хочу, чтобы посреди какой-нибудь лекции полисмены выволокли меня из зала.

Юнг. А какова тема ваших лекций?

Фрейд. Детская сексуальность.

Юнг. Ох.

Фрейд. Разумеется, читать я буду по-немецки.

Юнг. Тогда еще ничего. Лично я не могу дождаться, когда увижу коллекции музея «Метрополитен». Особенно мумии в отделе Древнего Египта. Между прочим, перед отплытием я прочел любопытную статью о том, что в торфяных болотах Шлезвиг-Гольштейна обнаружены хорошо сохранившиеся трупы.

Фрейд. Как-то неаппетитно.

Юнг. Видимо, они подверглись естественной мумификации, только сильно сплющились под слоем торфа.

Фрейда подташнивает.

Фрейд. Надо же.

Юнг. И что интересно — многие из этих трупов найдены со следами насильственной смерти: у одного на шее веревка, у другого и вовсе отрублена голова.

Фрейд. Если вы так настойчиво муссируете трупную тему, значит, вам определенно присуще желание смерти.

Юнг улыбается, стараясь обратить это в шутку, хотя совершенно очевидно, что Фрейду не до шуток.

Юнг. Они прекрасно сохранились благодаря тому, что гуминовая кислота, содержащаяся в болотной воде, растворяет кости и одновременно действует на кожу как дубильное вещество; при дублении шкур точно так же…

(Волей-неволей прикусывает язык, потому что Фрейд клонится вперед, теряя сознание. Хорошо еще, что Юнг, обладая быстрой реакцией, успевает его подхватить и в течение нескольких секунд поддерживает, пока тот не приходит в себя.)

Вам плохо?

Фрейд. Вовсе нет. А в чем, собственно, дело?

Юнг. У вас был обморок.