Опасный миллиардер

Возможно, это было отрицание, которое дошло до нее, до них обоих. То, чему они оба сопротивлялись. Что бы это ни было, то, как она прикасалась к нему, как будто он был наркотиком, который она жаждала и не могла насытиться, заставило желание схватить его за горло и держать так крепко, что он едва мог дышать.

Черт, он должен был ее оттолкнуть. Сейчас. До того, как он не будет в состоянии это сделать.

Сжав ее волосы, он оторвал свои губы от ее.

- Хлоя. Остановись.

Но она снова проигнорировала его. Ее прикосновения стали неистовыми, ее дыхание стало тяжелым и быстрым, ее пальцы дрожали, когда она скользнула вниз к кнопке на штанах и стала с ней возиться.

- Достаточно, - Вэн схватил ее за запястья, отвел от себя руки и держал их, так как его терпение почти полностью иссякло. - Я сказал Стоп.

Ее голова дернулась назад, ее красивое лицо вспыхнуло, огонь в ее темных глазах горел ярко, полный гнева и желания, и под этим всем были проблески боли, которую она скрывала. Боль, которую он знал, была там. Боль, которую она отрицала.

Она упрямо подняла подбородок, пытаясь освободить руки из его хватки, но он не отпустил их.

- Мы не можем этого сделать, - он говорил тихо и настойчиво. - Прости, красотка, но мы не можем.

Она сглотнула, ткань ее клетчатой рубашки обтягивала ее набухшие груди и обрисовывала жесткие вершинки ее сосков.

- Почему бы и нет? Это лучше, чем говорить, не так ли?

- Хлоя…

- Я хочу тебя с шестнадцати лет, - слова быстро вырвались из нее. - И мы не кровные родственники. Боже, мы совсем не родственники. Я даже не считаю тебя своим братом. В любом случае, папа ясно дал понять, что я не член семьи, так почему бы и нет? - она тяжело вздохнула. – Только если ты не хочешь меня.

Он должен сказать ей, что нет, конечно, он не хотел ее. Что он никогда не испытывал к ней ничего, кроме братских чувств. Что он не мог сделать это с той, которую он должен был защищать.

Это было бы правильно, единственно, то, что нужно было сделать.

И все же, глядя на ее раскрасневшееся личико с острым подбородком и видя отчаяние в ее глазах, он не мог заставить себя солгать ей. Не тогда, когда она уже наверняка знала было ложью с его стороны.

Шестнадцать. Она хотела его с шестнадцати лет. Христос…

- Не имеет значения, хочу я тебя или нет. Этого не произойдет, и точка.

Огонь в ее глазах пылал, полный страсти, которая всегда была частью ее, и он приготовился к гневу.

Только не гнев вышел наружу.

- Пожалуйста, Вэн, - голос ее был хриплым, умоляющая нота пронзила его грудь и обвила теплыми пальцами сердце. – Пожалуйста.

Он не мог отвести взгляд от жаркой, дикой темноты в ее взгляде и внезапной уязвимости в нем. Уязвимость, которую он видел в тот день, когда она положила голову ему на грудь и заплакала.

Она скользнула под его защиту, пронзив его, как нож убийцы, и по какой-то причине он вдруг почувствовал боль от ощущения ее кожи на кончиках своих пальцев, такой теплой и мягкой. Если он переместит пальцы на ее запястьях, он сможет почувствовать ее пульс, точно определить по скорости ее сердцебиения, что его прикосновение делало с ней…

Нет, черт, о чем он только думал? Он не мог, не смотря на то, насколько она уязвима и какова его роль здесь. Он должен был защищать ее, а не думать о том, чтобы трахнуть. Черт, если бы его отец знал, о чем думает Вэн, старый ублюдок перевернулся бы в гробу.

Он здесь в первую очередь из-за старого ублюдка. Из-за кого она в опасности в первую очередь.

Это было правдой. Ной солгал ей, он солгал им обоим. Так кого, блядь, волнует, что он думает?

Но Ной был не единственной причиной, по которой это была ужасная идея. Она была на добрых десять лет моложе его, и пока она вкладывала душу в ранчо, защищая его и заставляя развиваться, он учился убивать людей лучше, чем кто-либо другой.

И все это даже не считая того, что он мог дать ей помимо секса, и это вообще ничего не значило. После этого он собирался вернуться на базу, и там хотел остаться. В его жизни не было места ни для чего, кроме секса на одну ночь, и в чем он и был уверен, так это в том, что Хлои Тейт нужно нечто большее.

Ей нужно больше, чем он когда-либо сможет дать.

- Нет, - это слово прозвучало гораздо грубее, чем он хотел. - Прости, красотка, но этого не случится.

Она смотрела на него, ее глаза были темными, как крепкий эспрессо, и такими же горячими, обрамленными густыми черными шелковистыми ресницами. Ее бедра прижимались к его, нажимая на гребаный стояк, который не проходил, независимо от того, насколько он этого хотел, вместо этого посылая огонь по всему его позвоночнику.

- Вэн, мне... это нужно, - в ее голосе была неуверенность, хрупкость, которую она так хорошо хранила, что нельзя было рассмотреть. - Пожалуйста. Я просто... нуждаюсь в тебе.

Она дрожала, как будто ей было трудно произнести эти слова, и она боялась его реакции, дрожь ее легкого тела, когда она прижималась к нему, заставляла все внутри него сжиматься в тугой узел.