Опасный мужчина

Измученная бессонной ночью и длительной ездой, Тори не чувствовала своего тела и могла лишь держаться в седле. Она хотела только поесть и выспаться. Возможно, согреться у костра. Свежий воздух холодил кожу; стянутые лентой волосы еще оставались влажными. Скоро темнота не позволит разглядеть вытянутую перед собой руку; даже если луна поднимется над вершинами сосен, она окажется закрытой бегущими облаками.

Кобыла Тори следовала за шагавшим перед ней животным. Поднявшись в горы, они сбавили темп. Деревья с причудливо искривленными стволами стояли среди скал, словно черные гномы. Всадники поднялись еще выше и оказались на ровном участке, защищенном от ветра высокой горной грядой. Тори поняла, что они остановились, и прильнула к шее лошади. Девушке казалось, что у нее нет такой части тела, которую бы не терзала боль.

Она совершенно не представляла, где они находились, какое расстояние преодолели, но сейчас это перестало иметь значение. Она могла думать лишь о костре, пище и сне. Ее веки чесались, она дрожала от холода — после заката воздух быстро остыл. Над землей стелился легкий туман, проникавший даже под шерстяной мексиканский плед, который Джил дал девушке.

После своего счастливого избавления от смерти Тори заметила, что Джил и Ник стали проявлять большее терпение. Она тоже перестала держаться враждебно и помогала им во всем. Это отнимало значительно меньше энергии, чем постоянное разжигание в себе злости. К тому же такое поведение было бы глупым, потому что Тори зависела от мужчин. Даже Колетт, вечно жаловавшаяся на отсутствие комфорта, теперь лишь изредка выражала недовольство. Сейчас она устало сидела на лошади, не находя сил спешиться. Посмотрев затуманенным взором на Тори, она сумела еле заметно пожать плечами, как бы признавая свое плачевное состояние.

Тори подавила стон и сползла с лошади, радуясь, что пренебрегла правилами хорошего тона и не воспользовалась женским седлом. Она бы не смогла так долго ехать в нем, сохраняя равновесие в неудобном положении. Только мужчина мог решить, что женщине подобает ездить таким образом, подумала она и слегка вздрогнула, когда ее ноги коснулись земли, обрели наконец твердую опору.

Подойдя к Тори, Джил забрал поводья у нее и Колетт, велел девушкам развернуть одеяла у подножия скалы и пообещал позаботиться о лошадях.

— На ужин будет только хлеб с сыром, потому что разводить ночью костер слишком опасно, — сказал он и улыбнулся, когда Колетт застонала. — Это лучше, чем попасть в руки преследователей, верно?

Сейчас для Тори ничто не имело значения; прижимая одеяло к груди, девушка заковыляла к скале, на которую указал Джил. Она запила сухой хлеб и толстый ломоть сыра водой из фляги, завернулась в одеяло, перестала бороться с усталостью и заснула.

Ей показалось, что утро наступило всего через несколько минут. Кто-то разбудил ее, решительно тряхнув за плечо:

— Вставайте, сеньорита. Уже утро. Мы развели костер и приготовили горячую еду.

Сонная Тори села, протерла глаза и посмотрела на яркое пламя, полыхавшее в нескольких футах от нее. На железной подставке стояла плоская черная кастрюля. Тори почувствовала запах кофе и бекона.

Завернувшись в одеяло, она подошла к костру и с благодарностью приняла горячую кружку дымящегося кофе. Осторожно поднесла ее к губам и вдохнула аромат.

— Он, наверно, слишком горяч, — предупредил Ник, посмотрев на Тори поверх кастрюли с шипящим беконом. — Подожди минуту, дай ему остыть.

Но даже через несколько минут она обожгла язык и поморщилась. Подкрепившись кофе, беконом и фасолью, Тори почувствовала себя намного лучше. Она начала заплетать волосы в толстую косу. Девушка ощущала пристальный взгляд Ника Кинкейда с того момента, когда проснулась.

Некоторое время все молчали. Среди покачивающихся ветвей сосен и елей щебетали птицы, радостно приветствуя утро.

— Здесь мы на некоторое время разделимся, — сказал Ник, пристально глядя на Тори. Она подняла подбородок и удивленно округлила глаза. — Джил утром провел разведку и обнаружил, что за нами кто-то идет.

— Кто? — Она неуверенно и испуганно облизнула губы. — Он увидел, кто это был?

— Он не знает точно, но думает, что это твои дядя и брат. Они почти все время едут по главной дороге, но их сопровождает дюжина ковбоев, так что нам лучше не рисковать.

— Да-да, ты прав… только зачем нам разделяться? Разве не достаточно того, что мы сойдем с главной дороги?

— Лошади могут двигаться дальше без остановок. Если мы разделимся на некоторое время, то получим шанс добраться до Сан-Франциско без схватки с преследователями.

— Без схватки. — Ее глаза превратились в большие фиолетовые озера, прикрытые длинными ресницами. Она посмотрела на Ника, осознавая смысл его слов. — Ты хочешь сказать, что возможна перестрелка?

— Похоже, да. Если только ты не намерена сдаться, когда они приблизятся. Предупреждаю тебя — ты можешь поступить, как тебе будет угодно, но я не собираюсь сдаваться. Не хочу, чтобы меня застрелили или повесили. В Бостоне я не был повинен в похищении, но сейчас ситуация совсем другая.

Она слегка покраснела и кивнула: