Опасный оборотень

— Я знаю, — слабо ответила я. Появилось негодование, обида и даже злость. Именно от злости, я добавила. — И твой муж меня за попу ущипнул.

— Дура, — выдохнула она, округлив свои волчьи жёлтые глаза. — Это называется волчьи игры. Но Дамке не понять, ты меряешь человеческими правилами. Я вот могу с твоим Никитой целоваться, но это ничего не значит.

Мне захотелось её ударить.

На этом общение с Викторией были прекращены. Она указала мне моё место в их стае. Самое последнее, самое низшее.

Возвращались мы в отель на машине Нила Ильича. Внедорожник, размером с танк. Я сидела на заднем сидении, а истинная пара волков впереди. Они говорили, почти всё время. Вика успела окончить первый курс медицинского училища, а Нил Ильич был врачом. Так упоительно они беседовали, что я совсем впала в уныние. И когда при входе в отель Нил Ильич ещё раз ущипнул меня за попу, сказав: «Не грусти», я не отреагировала.

Вернувшись в нашу комнату в отеле, я быстро бросила вещи и забежала в душ. Мне хотелось смыть всю эту грязь, которой меня полили.

Моя старшая сестра Милена долго не могла забеременеть. Она очень страдала от этого. Мучилась, изводила тесты, ходила по врачам, впадая в депрессии. Теперь я её понимала. Я безумно хотела стать волчицей, а оставалась Дамкой. И хотя сравнение было нелепым, ощущения почти такие же.

Включив воду в душе, я села на корточки, под потоком воды, и ревела.

Вспомнила родителей, сестру. Если бы всё вернуть, я бы с Миленой примирилась. Я бы постаралась не отгораживаться от неё, а подружиться. Как же страшно, когда ничего исправить невозможно, а хочется.

Я вся состояла из несбывшихся желаний.

А ещё, как представлю, что мой Никита Вику эту целует, в своих волчьих играх, так совсем дурно.

А я никто!

Дамка!

Шлюха!

— Тихо! Ты что?!

Я даже не заметила, как он вошёл. Прямо в дорогом костюме. Ботинками встал в поддон и под напором воды, поднял меня, вцепился ртом в мои губы, сладко целуя.

Дрожащими руками я ухватилась за него. И отдавала ему всю себя. Со страстью целовала.

Поддалась его колдовству и стала успокаиваться. Он оторвался от меня. По его красивому лицу текли потоки воды, делая его безупречным.

— Всё скоро закончиться. День, два. Потерпи, любимая моя девочка, — говорил громко, твёрдо. — Скоро. Главное, верь мне. Я тебя не брошу, я тебя очень сильно люблю. И если эти твари не обернут тебя, есть ещё два Высших, которые сделают, что мы хотим. Мы навсегда вместе!

— Я верю, — я, как кошка кинулась на него, целуя и обнимая. Руками добралась до ширинки, и Дый улыбнулся. Подкинул меня к себе на бёдра.

Я обхватила его ногами и стала выше него, продолжая целовать. А потом его сильные руки опустили меня ниже. Пока в промежность не упёрся его твёрдый член. Поелозил и медленно вошёл в лоно.

Я сама скакала на нём, как в последний раз. От пережитого отчаяния, хотела его безумно.

Я сама его целовать буду!

Я его никому не отдам!

— Ты мой! — закричала я, когда от напряжения мышц накатила вона оргазма. Вцепилась с силой в любимого и затряслась всем телом.

— Твой, Алисонька, — прижал меня к себе, тяжело дыша. — Твой, моя любимая.

Что ещё мне было нужно?

Волчья метка!

***

Не хотела я на корпоратив идти. Но раз Никита настаивал, то решила всех сразить своим горохом. Туфли я себе купила алые на высоком каблуке. Накрасилась, волосы распустила. И с Никитой Афанасьевичем направилась в кафе отеля.

Он у меня с иголочки. В белой рубахе и бабочке, которую я с улыбкой поправляла у входа в зал, где играла музыка.

Стая была небольшая. Женщины и дети, которых за волков в обычной жизни и не примешь.

Приехали недавно трое молодых парней. На меня смотрели косо. Но я даже не глядела в их сторону. Пусть думают, что хотят. Пусть я Дамка, зато при таком оборотне, что все сторонились.

Дый Никита Афанасьевич — альфа Скрытого клана. Считается опасным, потому что умеет скрываться, прятаться и колдовать, что не всем волкам присуще.

Воки-оборотни в обличье людей очень красивые. Даже если они в возрасте. Лица разнообразные, но привлекательны. И дети не исключение. Сколько семей с детьми пришло на вечер, сказать было сложно. Девочки и мальчики-подростки общались со всеми взрослыми, как будто они все родственники. Определить, кто родители было невозможно. Дети не походили внешне ни на кого. И у меня закралось впечатление, что это волчата стаи.

Немного непривычно называть собравшихся — стаей. Мне больше понравилось, как сказал Пассарион Андреевич — семья. Они были семьёй.

И только я выделилась.

Дамка.

Может, я накрутила себя. Но немного пренебрежительное отношение чувствовалось.

Только одна волчица отнеслась ко мне очень даже вежливо. Я бы сказала, с материнской опекой. Это оценил Никита. Он мог бы распознать лесть или поддельные эмоции. Но раз позволил себе улыбку, когда девушка подошла к нам, значит, всё было искренне.

Был эта волчица необычной внешности. Вроде вполне европеоидной тип: с белоснежной кожей, высокими скулами и великолепными, просто потрясающими рыжими кудрями. Волосы были настолько густыми, что кроме высокой причёски, были распущены ниже пояса густым ковром. И блестели.