Опасный танец втроем

— Давай. — Маша отключилась, продолжая покачиваться на качелях. Вроде Глеба она не разбудила. Значит, если выяснится, что произошла ошибка, он не будет на нее за это слишком ворчать. Только чем он таким, интересно, был занят средь ночи, что не спал? Из всех возможных вариантов напрашивались только два: работой или любовными похождениями. Маша усмехнулась, подумав об этом. В школе его дразнили «уголек» за то, что при чисто славянских чертах лица он был жгучим брюнетом с бездонно-черными глазами. И сколько же этими самыми глазами еще в далекие школьные годы было разбито девичьих сердец! В этого диковатого парня влюблялись, невзирая на его сложный характер. А может, наоборот, и из-за характера тоже. И даже Маша, никогда не страдавшая от недостатка поклонников, тоже была в этой компании. Вот только Глеб словно бы и не замечал кипящих вокруг него страстей. По крайней мере, насколько Маша знала, девушкой в школьные годы он так и не обзавелся. Интересно, а как теперь?

Он появился чуть раньше обещанного и так неожиданно, что заставил Машу вздрогнуть.

— Вакантов! — Она едва не подскочила с качелей, уже забыв о том, как быстро и тихо он всегда двигался. — До инфаркта доведешь! Материализовался, блин!

— Сама же звала. — Глеб подошел к качелям, оперся об одну из стоек. Небритый дня два, с запавшими глазами, ставший крепче и шире в плечах, а в остальном почти не изменившийся за пролетевшее время — лицо у него еще в школьные годы выглядело взрослым не по годам. Взглянул на сидящую Машу сверху вниз, наверное, тоже оценивая произошедшие с ней перемены, чуть заметно улыбнулся, встретившись с ней глазами. И, почти сразу переключаясь на серьезный лад, поинтересовался: — Так что у тебя случилось?

— У меня?

— А у кого же? — Он устало прислонился к стойке виском. — Я, конечно, рад тебя видеть, но ведь не просто же так ты вызвала меня сюда, да еще и в такое время?

— Не просто так, — согласилась Маша. — Только случилось не у меня. И не у тебя, возможно, тоже, но я все-таки решила, что тебя необходимо предупредить. Я сегодня на работе ухватила очень интересненький разговорчик. И пусть информации у меня немного, но зато она очень красноречивая. — Тут она рассказала ему о вынесенном несколько часов назад приговоре и принялась подробно описывать тех, от кого она это услышала.

— Машка… — ахнул он, не дослушав и меняясь в лице. — Так это где ж ты работаешь, что бываешь в таких компаниях да в ночное время?!!

— В ресторане. Официанткой. А вот за то, что ты сейчас про меня подумал, дать бы тебе подзатыльник, да подниматься лень. Так что буду должна.

— Ладно, согласен. — Он перевел дыхание. — Прости, конечно. Но посуди сама: а что я должен был подумать? Ты же поступила в институт, сейчас должна была его уже окончить, и быть солидной и строгой дамой-специалистом. А что я вместо этого вижу? Куклу Барби, яркую, броскую, да еще и работающую по ночам. Да вдобавок ко всему еще и в блондинку перекрасилась.

— А что мне, по-твоему, не идет? — Маша кокетливо поправила локоны. Потом, продолжая покачиваться на качелях, вытянула свои стройные ножки, затянутые в капрон.

— Идет, — ответил Глеб. — Очень. Только я ожидал увидеть тебя совсем другой.

— Я тоже, — откинувшись чуть назад, Маша еще раз оглядела Глеба. — Думала, что ко мне сейчас придет бравый офицер полиции в красивом мундире.

— Ну да. Тогда раньше надо было звонить. Потому что из полиции я недавно ушел.

— Вот те раз! Тогда чем же ты мог помешать этим, из ресторана? Если, конечно, это они тебя имели в виду, говоря про «убрать и закопать»?

— Меня, — кивнул Глеб. — А называют они себя свирелевцами. По фамилии своего первого главаря, ну и еще была у них там одна судьбоносная история, я сейчас не буду вдаваться в подробности.

— Ладно, пусть будет сверелевцам. Но чем ты теперь-то умудрился им не угодить? Мирный, гражданский? Да еще в таких масштабах, что они захотели от тебя избавиться насовсем?

— О-о-о, это особая история. У нас с ними свои счеты, я и из органов-то уволился именно из-за них.

— Это как? — Поскольку качели были двухместные, Маша кивнула Глебу на соседнее креслице. — Ну-ка, садись, рассказывай. Не бойся, качели не сломаем: тут на них уже такие дяди качались, что нам с тобой вдвоем одного не перевесить.

— Нет, Маш, ничего рассказывать я не буду. Незачем тебе это знать, да и вообще, держись ты от этой компании подальше.

— Вакантов, имей совесть! Имею я право хоть кончик носа сунуть в твои дела после того, как предупредила об опасности?

— Ну, сообщила ты мне не новость. Я знал, на что иду, с самого начала. И с кем связываюсь, и на что они способны. Так что, Маш, спасибо, конечно, что не осталась в стороне, но не было необходимости мне звонить. И вообще, ты лучше сотри мой номер.