Опасный танец втроем

— Выяснил! Еще до поездки на твою дачу! Единственное, чего не смог сделать, — это сфотографировать тебя, когда ты сегодня утром возвращалась домой от своего любовника через соседский балкон. Бомжиха твоя помешала. Теперь документально не доказать, что ты дома не ночевала, но я тут подумал и решил, что и без этих снимков сумею обойтись. Потому что сейчас мы к Никифору Львовичу пойдем, и ты сама ему все расскажешь. Без дураков, иначе придется раскручивать тебя на правду самым проверенным способом — мамашку твою сюда притащить. Вначале я сразу хотел ее прихватить, для дачи дополнительных показаний, но потом подумал: если ее тоже укокошим, то кто же тебя на могилку-то будет ходить оплакивать? Опять же мне с ней лишний шум и дополнительная возня, так что доставку я решил отложить. Ведь это дело всегда легко поправимое. Скоро она с работы поедет домой, и можно будет в пути ее сцапать без лишней пыли. Или уже дома, через старухин балкон.

— Не трудись, — как можно спокойнее сказала Маша. Нет, чем бы для нее все ни кончилось, а маму она в это втравливать не должна! У той, возможно, в ближайшее время и так причин для слез будет более чем достаточно! Если она потеряет единственную дочь… — Пойдем! Раз ты так хочешь, чтобы я побеседовала с Никифором Львовичем, будь по-твоему.

— И чтоб без дураков! — предупредил Тимур, озадаченный Машиной решимостью. Не знал, не знал он ее характера! Когда за дорогих ей людей она была способна шагнуть и в огонь и в воду.

— Ты же сам на этом разговоре настаиваешь, — напомнила ему Маша. И — если уж прыгать в пропасть, то лучше с разбега! — пока панический страх не охватил ее с головой, сметая прочь все остальные чувства, двинулась к тому крылу, где сейчас работал в своем кабинете ее престарелый псевдолюбовник. По пути все же лихорадочно пытаясь отыскать возможные варианты спасения.

Никифор был в своем кабинете один. Машу он встретил очень приветливо, а вот завидев за ее спиной фигуру Тимура, нахмурился:

— Ты зачем здесь? Я тебя не вызывал.

— Он со мной, Никифор Львович, — все еще ухитряясь сохранять самообладание, сообщила Маша. — Или я с ним, уж не знаю. Он мне тут сейчас одну интересную историю рассказал и считает, что вам ее тоже захочется послушать, — перехватывая инициативу, она повернулась к Тимуру лицом: — Ну, давай, выкладывай.

Тимур, похоже, такого поворота событий не ожидал, однако не растерялся.

— Ну что ж, могу и я это сделать. Хотя мне бы хотелось, Никифор Львович, чтобы ваша краля сама вам во всем созналась.

— Побереги мой язык, мне еще придется давать объяснения.

— Это точно, придется, — зловеще согласился с Машей Тимур. И, повернувшись к Никифору, принялся излагать тому все, как и Маше, только гораздо подробнее, учитывая его изначальную неосведомленность. Маше оставалось лишь молча наблюдать за тем, как по ходу рассказа меняется выражение Никифорова лица. На каменное, ледяное! Мысли испуганными зайцами метались в ее голове в тщетных поисках возможного спасения. Было страшно осознавать, что именно на тебя направлен все возрастающий гнев этого человека! Если бы Маша сейчас говорила с ним сама, то не выдержала бы, выдала себя задрожавшим голосом. А так у нее все-таки было немного времени на то, чтобы собраться с духом. Только вот что потом? А еще ее интересовал вопрос, сразу ли ее убьют или Никифор сочтет, что такая смерть будет для нее слишком легкой? Но все же она была из тех, кто борется всегда до последнего вздоха! Поэтому когда Никифор, дослушав до конца Тимуров рассказ, развернулся к ней, бледный от гнева, и обвиняюще воскликнул:

— Мария!!! — Она внутренне задрожала, крепко стиснула заледеневшие руки в кулаки, чтобы унять эту дрожь, и твердо выдержала его взгляд, при этом сама себе удивляясь. А потом заговорила, пока ее еще могли и в состоянии были услышать.

— Да, Никифор Львович, я перед вами виновата. Но совсем не в том, в чем меня сейчас здесь обвиняют. Этот товарищ пытается представить все так, как хотелось бы видеть ему самому. Он ведь меня ненавидит, считая, что именно я стала причиной неприятностей с его другом Перекатом.

— Ненавидит он тебя или нет, но… — Никифор подскочил и заорал ей в лицо: — Да ты же меня предала!!! Ты! С этим!

— Нет! — сказала Маша. Топить сейчас правдивыми признаниями и себя, и Глеба, без того уже приговоренного, было бы верхом глупости, поэтому она держалась по возможности твердо и даже сумела не отшатнуться, когда ей показалось, что Никифор сейчас вцепится ей в горло. — И вы можете это легко проверить. Глеб — мой бывший одноклассник, только и всего. Так что если я что-нибудь и предавала, то только не вас, а ваш бизнес. Точнее, одно-единственное из его направлений. Торговлю органами! — выпалила Маша ему в лицо. Припертой к стенке, ей уже нечего было терять. — Вы же убиваете людей, пуская их на ливер! Какой нормальный человек смог бы с этим смириться?!

— Что?! — Только что готовый обрушиться на нее, Никифор отшатнулся, как будто его оскорбили, а то и ударили. — Какие еще органы?! Ты о чем вообще сейчас говоришь?!