Опасный виконт

— У меня? Это у тебя красивые глаза. Цвета южного полуденного неба. А цвет моих похож на пасмурное утро в Нортумберленде.

— Очень поэтично.

— Умоляю, — сказал Себастьян, хмыкнув, — не делай из меня поэта.

— У тебя не серые глаза, а серебристые, как у полной луны. Хорошо, что ты носишь очки и другие женщины не могут сказать, как ты красив.

— Дразнишься?

— Вовсе нет. Ты легко можешь соблазнить любую. Леди Джорджина Харвилл без ума от тебя.

— Если и так, — фыркнул он, — в чем я сомневаюсь, то ее чувства останутся без ответа. Я ей едва пару слов сказал, поэтому твоя ревность беспричинна.

— Зря ты это затеял, — раздраженно сказала Диана и перекатилась на спину.

Себастьян хотел спросить, жалеет ли она о том, что произошло в результате его обмана. Тот факт, что она вышла замуж вынужденно, не выходил у него из головы. Он-то доволен, а Диана? Он хотел спросить ее, как она себя чувствует, но не мог сформулировать вопрос так, чтобы он не прозвучал жалко.

Себастьян положил ладонь на ее уже заметно выступающий живот — доказательство несчастного случая, который привел к нынешнему положению вещей.

— Как ты считаешь, я не очень располнела? — спросила Диана. — Я боюсь того, что произойдет, раз ко мне вернулся аппетит. Шанталь предупреждала, что женщины, ждущие ребенка, становятся очень толстыми, если не соблюдают осторожность.

— Мне кажется, глупо сейчас заботиться о фигуре. Я буду только рад, если тебя будет немного больше.

— Благодарю, милорд. Это прозвучало очень галантно. Вы становитесь сладкозвучным льстивым мерзавцем. — Ее маленькая ладонь легла на его руку, — Чувствуешь его? — спросила она. — Я пока не ощущаю его движений, но скоро почувствую.

Мысли о ребенке постоянно вызывали в Себастьяне смятение. Он повернулся на другой бок, чтобы можно было убрать руки с ее выступающего живота. До сих пор ему удавалось избегать разговоров о будущем. Все его внимание было направлено на здоровье жены; он старался не думать об опасностях, сопутствующих родам, и об абсолютно не исследованной территории отцовства — все это страшило его.

— Как думаешь, кто родится, мальчик или девочка?

Эту тему они еще ни разу не обсуждали.

— Шанталь считает, что девочка, поскольку левый сосок у меня темнее.

— Правда? — оживившись, спросил Себастьян. Ему понравилось, что нашелся повод обследовать грудь Дианы. — Я не видел разницы, но уверен, теперь обнаружу ее. — Он приблизил губы к розовому соску, но вдруг остановился. — Может, стоит стимулировать правую сторону, если из-за этого может родиться мальчик.

— Надеешься, будет мальчик? Все мужчины хотят иметь наследника.

— Титул, имение и так далее, — сказал Себастьян, хотя ничего подобного на самом деле не имел в виду.

Он предпочел бы мальчика, поскольку представления о ребенке мужского пола не так его пугали. Маленький мальчик — это было ему знакомо. А девочка?

Когда он думал о девочке, ему всегда вспоминалось хихиканье, особенно хихиканье Аманды Вандерлин и ее сестер.

Себастьян привык к занятиям любовью так же быстро, как утка привыкает к воде.

Диана надеялась, что когда придет время, он с таким же энтузиазмом будет относиться к плоду такой активности. Думая о грядущем материнстве, она вспоминала свое счастливое детство и своих родителей, любящих и терпеливых, несмотря на все свои странности. Себастьян, насколько она узнала, в детстве был этого лишен либо до, либо после исчезновения его матери. Любая попытка обсудить будущее прибавление в семье Айверлй наталкивалась на стремление Себастьяна избежать разговора, и часто он даже выходил из комнаты.

То же можно сказать о беседах на личные темы. Интимная близость, как он ясно дал понять, привлекала его физической, а не ментальной стороной.

С трудом, но Диана пришла к решению не давить на него, и через несколько недель была за это вознаграждена. Он стал часто улыбаться, по случаю мог посмеяться, шутил — обычно когда они, удовлетворенные, расслабленно лежали в постели. Она недоумевала, когда же до ее умного мужа дойдет, что он счастлив даже в мрачном этом доме, где прошла его лишенная радостей юность?

По крайней мере, физический мрак она могла бы рассеять. К ее большой радости, выяснилось, что среди сокровищ чердака было многое, что можно использовать для обстановки в соответствии с первоначальными планами хозяина. Вещи, привезенные с Востока, на которые Диана наткнулась в первую очередь, были лишь небольшой частью находившихся на чердаке богатств и предназначались в основном для спален. В распакованных один за другим ящиках обнаружилась обивка для стен из шелка и кожи, а также много гобеленов; огромные ковры, сотканные на фабриках Уилтона и Обюссона, которые так хорошо подходили по размерам к комнатам, что казалось, их делали по индивидуальным заказам; тюки с дорогими тканями для гардин и драпировок; кресла, диваны и столы самых разных размеров и форм.

Ей потребуются недели, чтобы все это рассортировать, и месяцы, чтобы мастера разместили все, что она нашла, по местам и украсили стену лепниной и позолотой в соответствии с замыслом архитектора.