Опасный вкус (СИ)

Он подходит к ней, кладет руки ей на талию и, подняв на короткое мгновение в воздух, усаживает на мойку. Алекс даже замирает на долю секунды, но больше ничего не происходит. Ничего, что можно было охарактеризовать как напрягающее поведение. Расслабиться все равно не получается. Она чувствует, что между ними если не пролегла стена, то возникло напряжение. А чего она хотела? Чтобы все было как прежде?

- Ты уверена, что это удачная идея? Что все будет окей и ты захочешь есть после?

Вот как. Он уже знает что впереди. Алекс ловит его за рукав толстовки, не без труда тянет и разворачивает к себе.

- Раф? Поговори со мной, пожалуйста.

Он не спешит откликнуться на ее просьбу, несмотря на то что она просит и делает такой восхитительный умоляющий взгляд.

Как у нее так получается? Почему она так действует на него?

Он ведь много раз видел нечто подобное. Далеко ходить не надо. Этим утром Лиза смотрела на него взглядом полным слез, а он развернул ее на сто восемьдесят градусов и подтолкнул вперед, не подумав ни о чем таком. Не зазвенела, не запела в его душе струна жалости - только глухое равнодушие, заключенное в обертку раздражения, усталости и разочарования.

- Прости меня, - говорит Алекс, пытаясь поймать его взгляд, но он не смотрит на нее. - Я не сказала этого тебе вчера.

- За что ты извиняешься?

Алекс быстро облизывает вмиг пересохшие губы. Он знает за что. Если она начнет объяснять, то они вернутся к вчерашнему: он будет призывать ее закопаться в самой себе. Она этого не хочет и делать не станет.

- За то, что оставила тебя там.

- Только за это?

Она поспешно кивает. Только за это.

- За это твои извинения приняты.

Вот и все. Вот таким тоном холодным и ничего не выражающим он сказал ей эти слова. Она ждала их, но облегчения отчего-то совсем не ощутила.

- Раф!

Она вновь хватает его за рукав. В этот раз мужчина поворачивается к ней почти тотчас же. Алекс даже отшатывается от него. Взгляд у него такой, с чертовым пламенем! Совсем как в фильмах.

- Что-нибудь еще?

Алекс осторожно кивает - это все. И должно быть достаточно. Кошки на душе скребутся еще громче, неистовее, с воплями. Он простил ее за “это”. Но не высказанное остальное продолжает витать в воздухе, все больше нагнетая и уплотняя его.

- Что будем делать с этими двумя?

Она подпрыгивает на месте от того как неожиданно громко и звонко сковорода соприкасается с варочной поверхностью.

- Я уже сделал.

Он смотрит на ее руку, но Алекс и не думает отпускать его. Нет. Он вновь начнет заниматься своими делами, а ей нужно, чтобы он поговорил с ней.

- Ты всерьез хочешь оставить их здесь? Никогда не поверю в это.

- Придется.

Он освобождает ткань из-под ее пальцев, методично разгибая их один за другим.

- Не хочу ждать, когда тебя или меня столкнут в воду, огреют кружкой или чем-нибудь потяжелее.

Алекс сглатывает. Раф, словно эхо, повторил ее недавние мысли. Ему можно подумать будет много вреда от такого удара! Он отмахнется и только, а "клиента" можно будет везти в реанимацию. Она не скажет ему этого. Он "человек из стали", но это не значит, что ему приятно такое обращение. Ей бы такое не понравилось.

- Не дорожат никем? Хорошо. Не боятся никого? Отлично! Считают себя взрослыми, имеющими право голоса тогда когда его не просят? Замечательно! Но не на этой лодке.

Алекс наблюдает за ним со своего места. Есть, он был прав, как-то перехотелось.

- Меня ты тоже ни о чем не спросил. Я выходит теперь тоже не имею права голоса?

- Я просто сделал то, на что ты никогда бы не решилась.

Раф прав. Алекс бы довела начатое до конца, а уж потом вытолкнула бы их из гнезда со словами “валите”. Собственно, те условия мало чем отличались бы от этих, но она говорила с Паоло и его слова нашли отклик в ее душе. Она не оставит ни его, ни Лизу. Нет. Они всего лишь дети, как бы не пытались утверждать обратное. Они с ней и будут таковыми пока существует такое положение вещей.

* * *

“Мы не можем вернуться обратно. Мы не можем плавать туда-сюда бесконечно. Мы должны остаться где-то.”

Паоло не стремится попасть по ту сторону океана. Парнишка сдерживается совсем недолго, молчит, а потом выдает:

“Меня там никто не ждет. Я не хочу в приют! Лиз - ты, Алекс, не обижайся - она права. Ты нам не мама. Если она говорит правду про родственников, то кто оставит меня с тобой?”

Никто. Цивилизованная часть общества повернута на формальностях и быстро определит что плохо, а что хорошо даже если до этого им не было совершенно никакого дела до сотен выживших детей на этом куске суши. Они попытаются загладить вину, успокоить свою собственную совесть таким вот образом.

“Мы с Джейком придумаем что-нибудь!”

Ей для начала нужно придумать как уговорить Джейка решиться на это опасное и по всем меркам безумное путешествие. Паоло незачем расстраиваться, печалиться об этом раньше времени.

“Алекс! - начинает он с какой-то затаенной болью, но потом быстро исправляется. - Это только ты так думаешь - ты совсем ничего не видишь.”